– Вон они, голубчики… Шашлык, что ли, жарят?
– Не знаю, – Ксения повела носом, ловя аппетитный дымок, – с чесноком?… вряд ли. Наверное, охотничьи сосиски.
Она хлопнула себя по животу: хватит бурчать, потерпи. Ну, пропустила ужин, подумаешь… Михаил Леонидович добрый, но надо и совесть иметь.
Костёр был небольшим и совсем бледным в сиянии залива. Подруги подошли, осторожно ступая, чтобы не начерпать кроссовками песка, и остановились за спинами Петра Павловича и Надежды. Это был талисман клуба, взрослая пара, занимавшаяся в нём со дня основания. Танцевали они для удовольствия, не желая ни с кем соревноваться, и оттого не обросли колючками, как уже стала обрастать Даша… а про Вику нечего и говорить, она всегда была ежистой. И Ксения была, но за год как-то отмякла и теперь не может понять: хочется ли ей прежней брони, или всего, что было, – но без неё?…
За все годы, что Ксения знала Петра Павловича с Надеждой, они, так же как и тренеры, почти не изменились. Он – высокий, угловатый, лопоухий, уже сорокалетний, но до сих пор хулиганистее пацана. Это Пётр Павлович два года назад, перепугав девчонок, взорвал под окнами петарду в день рождения жены, а прошлым летом он подговорил ребят нарядиться папуасами, раздобыл им краску для лиц, пятнистую одежду будто бы из шкур ягуара… Потрясая деревянными копьями, распевая вздор на мотив «Happy Birthday», эта банда заявилась на ужин, и Пётр был главным дикарём. Что-то выдумает на этот раз?…
У них есть сын Вася, но он не танцует, занимается выездкой. Ксения однажды гостила у него в конюшне, кормила лошадей морковкой и каталась по вольеру на старом, смирном пони. Теперь ей нужен высокий конь, иначе ноги будут шаркать по земле…
Виктория, которая всегда была с Петром Павловичем запанибрата, стукнула кулаками ему по плечам, стала их мять, щипать и поколачивать.
– Осторожнее, не сломай, – сказала Надежда.
– Солнце, если даже тебе это до сих пор не удалось, чего ты ждёшь от ребёнка? – ответил Пётр Павлович.
– Да где же ты видишь ребёнка? Детки выросли давно, а ты проспал!
Они часто так разговаривали, словно перебраниваясь не всерьёз…
– Не ругайтесь, вот и вам, чтобы не завидовали! – и Ксения надавила длинными пальцами на плечи Надежды.
– Ой, Ксюха, ну у тебя и клещи! Смотри синяков не наставь.
– Извините, – она рассмеялась, – буду осторожнее.
Ксения поняла, что ещё переживает историю в курилке и так стискивает пальцы, будто перед ней сидит эта дурная Лида. Но злости уже не было, и, заглаживая вину, Ксения прикоснулась к плечам легче вечернего бриза.
– О, вот так здорово… Сейчас усну, понесёте меня домой, – Надежда расслабленно запрокинула голову, перекатила с плеча на плечо… Виктория ладошками закрыла глаза Петру Павловичу.
Кроме Петра и Надежды, на коротком бревне, на пеньках, на перевёрнутых ящиках вокруг костра сидели Костя с Ниной, Дима с Катей, Ирина Сергеевна и незнакомые Ксении двое мужчин и женщина лет тридцати. Вдавленные