Не помню, сколько я выпил, но к концу пути мы стали лучшими друзьями, горланили песни, громко вели философские споры за жизнь, энергично при этом жестикулируя, одним словом – вызывающе вели себя в глазах окружающих. Кондукторша сделала уже несколько замечаний и пригрозила вызвать милицию. При слове «милиция» вдруг резко пришло осознание того, кто я, где я и что со мною произошло в последние дни. Несмотря на неадекватное состояние, встречаться с милицией совершенно не тянуло. Черт! Ведь тетка на самом деле спокойно может вызвать по мобильному милицию. Я не на шутку запаниковал.
– Братан! Ты дальше куда? А то я на Большевике выхожу, – обратился ко мне мой новый друг. А что? Ведь это выход. Я моментально принял решение.
– Ну, так я с тобой.
На выходе из автобуса оглянулся на кондукторшу. Её взгляд выражал такое облегчение, будто тетка избежала визита к стоматологу.
Тезка первым делом повел меня в магазин. Там скинулись на четыре пива. Пришлось раскошеливаться – пить за его счет было бы неприличным. Пока шли к нему домой, что-то грызло изнутри. Небольшая часть моего я – благоразумная и рациональная, пыталась еле слышным шепотом достучаться до сознания, указывая на неправильность такого поведения, но она уже не имела права голоса. Сперва еще пытался оправдаться перед собой, придумать какие-то причины, но потом просто махнул рукой: а не наплевать ли вообще на все? Да какой смысл соблюдать приличия и благоразумно себя вести, когда у меня убили любимого человека, и в любой момент могут убить меня самого. Так что к дому моего нового друга я подходил уже совершенно не испытывая угрызений совести.
Оказалось, что мой новый знакомый живет в коммуналке, находящейся на первом этаже довольно ветхого двухэтажного здания барачного типа. Я раньше даже не догадывался о существовании подобных жилых строений. И тем более, не мог предполагать того, что, начиная с пятидесятого километра от столицы, в такого рода домах проживает довольно значительная часть населения. Тезка толкнул обшарпанную деревянную дверь, и мы оказались в темном и тесном коридоре квартиры. Было тихо, в нос ударила какая-то невообразимая смесь застарелых табачных отложений, лежалой грязной одежды, пролитого когда-то алкоголя и еще бог весть чего. За всю свою жизнь ни разу не ощущал подобного аромата. Странно. Мои представления о коммунальных квартирах включали в себя обязательные детские крики, громкую ругань домохозяек и прочие признаки перенаселенности, а тут – полнейшая тишина. Я не удержался от того, чтобы не спросить его об этом.
– Короче, тут такая фигня: сосед мой Иван сел недавно, а Ольга, тоже соседка, в Москве работает, там снимает, приезжает раз в месяц. Пыталась комнату сдать, так, кого пускала – ни хрена не платят. Вот пустая теперь и стоит ее комната. Тут Ванькина бывшая жена приходила,