Но как ни медленно шел старик, а все-таки скорее, нежели желал бы, он увидел перед собою черную вывеску с огромными буквами: «Книжная лавка Й. X. Блаффера и Компании».
Глава фирмы, Блаффер, сидел за завтраком, окруженный газетами, брошюрами, корректурными листами и т. д.; он, кушая, рылся в этих кипах печатной бумаги, и в то же время поглядывал через дверь в соседнюю комнату, наконец громким и резким голосом сказал:
– Господин Бейль, занимайтесь, пожалуйста, своим делом; на потолке ничего путного не увидите.
– Напротив, на потолке занимает меня удивительная редкость: муха, в декабре месяце; бедняжка, она едва передвигает ноги. Не взглянете ли и вы на нее, г. Блаффер?
– Как это глупо! проворчал Блаффер, и сделал вид, будтобы просматривает газету, но сам пристальнее прежнего глядел на Бейля.
Бейль, конторщик Блаффера, мужчина низенького роста, с огромною головою, был одет бедно и несовсем-опрятно. Это пустое обстоятельство много раз мешало ему получить более-выгодные места, хотя он был человек честный, знающий свое дело и трудолюбивый; потому и теперь он принужден был служить у Блаффера, который давал конторщику ничтожное жалованье. Бейль не дорожил местом, и зная, что Блаффер не найдет другого конторщика за такую сходную цену, не церемонился с хозяином и за недостаточность жалованья вознаграждал себя разными выходками, восхищенным слушателем которых был мальчик, находившийся в ученье при магазине. Бейль и теперь взглянул на него после своего фамильярного ответа хозяину, потом раскрыл конторскую книгу и начал писать.
Блаффер, позавтракав, вошел в контору. Это был бледный и высокий, сутуловатый мужчина лет сорока, угрюмый и суровый. Он был сильно раздосадован выходкою Бейля, и чтоб на ком-нибудь вымостить сердце, дал щелчок по голове мальчику, прибавив: – по-вашему, сударь, должно-быть, макулатура не стоит денег, что вы ее так изволите топтать?
– Да, эта макулатура обошлась нам недешево, заметил Бейль: – вы заплатили за оригинал очень-хорошую цену, а книга совершенно нейдет.
Блафыер хотел вспылить, но, зная характер конторщика, показал вид, будто не понял намека на свою ошибку, и сказал:
– Да, немецкая публика совершенно испортилась: ничего хорошего не покупает. Если б не этот американский роман о неграх, да не сочинения Дюма, то пришлось бы хоть закрыть лавку.
В это время раздался звонок. Ученик бросился-было отворить, но остановился, вспомнив приказание хозяина всегда несколько времени ждать второго звонка. Блаффер предугадывал этим средством, каков будет посетитель: если он смело тотчас же дергает звонок во второй раз, значит, он пришел с деньгами, а не за деньгами; если же он терпеливо ждет и робеет беспокоить вторым звонком, он, без сомнения, бедняк, пришедший просить денег. Теперь второго звонка не было; и действительно, когда отворили дверь, явился отец Клары. Бедняк, разумеется, снял шляпу еще не переступая за порог, и, поклонившись Блафферу, остановился