Такова судьба. И не только для творческого человека. В ХХ веке не раз были ситуации, когда судьбы миров зависели от реализации, неумолимости реализации бытия в возможности, содержание которого и результаты воплощения были противоположны. Неумолимость, неизбежность, необратимость – вот первейшие характеристики бытия человека. Стоит где – нибудь произойти сбою в повседневном, образоваться новому бытию в возможности, как человеческое заполняет собою эту новую область, превращая ее в новое социальное бытие. Казалось бы, такая оплошность —царапать кусочком глины, вместо того чтобы положить его в глиняный мешочек – маленькая черточка под временем до и после.
Бытие в возможности это тот элемент парадигмы бытия, который определяет само бытие, определяет степень различия и увязывает мир в систему. Если хочешь изменить мир – измени бытие в возможности мира. Для политика это изменение движущей причины – возвысить и укрепить сторонников, так появляются великие империи (Рим, Рейх, СССР, Золотая Орда и пр.), для философа – изменить взаимосвязь мира, основу мира, то благодаря чему все существует. Для обычного человека – изменить самооценку и оценку внешнего в явлении, позволить себе быть чем – то, позволить себе быть успешным и прочее. Любое изменение в области бытия в возможности влечет девиацию в действительном. Поэтому человеческому необходимы единые основания снятия противоречий действительного, такой формой снятия противоречий становится то, что мы еще пока называем государством. Оно возвысилось над многообразным, оно стало формой приведения людей в соответствие должному образу. Источником последнего была ранее исторически сформировавшееся бытие в возможности, в последующем – лично сформированная воля монарха, правящего класса. Противоречия бытия в возможности по природе становятся положительными и отрицательными, такими они были и ранее, но к этому ранее индивидуум должен был приходить через личный опыт, семью и прочие «институты», с появлением же государства и отбора приемлемых форм организации социальной материи появилось публичное понимание, независящее от воли, сознания индивидуальности. Преступление становится только тогда, преступлением, когда об этом указано в законе (nullum crimen sine lege).
В мире появляется целесообразность жизни, целесообразность и подчиненность общему, появляется новый вид бытия в возможности, в котором противоречия уже сняты, и которое, оставаясь при этом абстракцией, не требует ритуальности, кроме суммы действий свидетельствующих о его воплощении (технология). Из сферы энтелехии изымается агональность. Трудно переоценить этот период времени. Именно здесь человеку открывается возможность продолжения самое себя в коллективности действия, появляется возможность