Как бы в самолёте при взлёте не начали болеть зубы. Два года без стоматолога на пошли им на пользу. Надеюсь, амеры забацают мне голливудскую улыбку. Или хотя бы поставят пломбы. Вспомнился фильм «Поймай меня, если сможешь» Спилберга. Тот момент, когда Фрэнка Абигнейла экстрадировали из Парижа в Америку. Лично меня Париж не «сдал». В то время, когда меня разыскивал Интерпол (о чём я и не подозревал) я гулял Елисейскими полями, забирался на Эйфелеву башню, созерцая головы беспечных парижан, и успешно вернулся домой «жэ тэри Париж! ***, Греция».
Пробка осталась позади. Дорога очистилась от пробок, стало больше дорожных полос. Наверное, выехали за город. Значит, скоро аэропорт. Спустя 10—15 минут доехали до аэропорта. Припарковались прямо напротив центрального входа. Сначала на нас надели наручники, а затем вывели из машины. Молодой мент позвонил кому-то по мобилке и мы пошли. Иду. В очках и наручниках, застёгнутых спереди. По бокам и сзади конвоиры. Входим в центральный вход. Вокруг люди. Довольные жизнью туристы. Успевшие изрядно загореть и свежеприбывшие белые. Очень много детей. Наша процессия привлекает всеобщее внимание. Мы скорее всего похожи на каких-нибудь сумочных воров багажа, а не экстрадируемых. Проходим мимо кабинки паспортного контроля в служебное помещение. Скольжу взглядом по встречающимся людям, гадая, кто из них американцы. Албанца повели в соседнее помещение, меня оставили здесь. Сижу на краешке мягкого кресла, жду. За мной приглядывает сотрудник аэропорта. Похоже, я первый, кого они экстрадируют в Америку, и тут появляется он. Он самый, который прилетел по мою душу. Толстенный, как и подобает быть американцу. Не чёрный и не белый. Латинос с зачёсанными назад, лоснящимися от лака волосами и белоснежной улыбкой, не предвещающей ничего хорошего.
Тем временем менты из микроавтобуса принесли мою сумку. Сотрудник аэропорта что-то сказал мне на греческом. Я не понял. Этот же вопрос задал мне американец. Я опять не понял. Неужели он спросил это на английском языке? «What do you mean?» – спрашиваю я его. Тут пришёл ещё один человек. В рубашке. Если в мире существует размер рубашки «бесконечно огромный как Вселенная», то он был одет именно в такую. Борцы сумо по сравнению с ним кажутся некормлеными дистрофиками. Он жестом попросил меня встать и прислониться к стенке. Пощупал мои карманы