Наливая пятый стакан, Андро вдруг вспомнил слова Мерона.
– У тебя трудности? Помощь нужна? – спросил он чокаясь с Мероном.
– Большие трудности! – ответил Мерон.
– Выпьем за них. Пусть превратятся в пыль и растворятся.
– Золотые слова. Ты мне нравишься, Андро!
Они снова выпили. Мерон с грохотом поставил пустой стакан на стол и, взявшись за очередной кусок мяса, добавил:
– Всё превратится в прах. Ты прав. Я обещал жениться, но это не значит, что я должен жениться. Правильно? – он с надеждой посмотрел на Андро. Тот отрицательно покачал головой.
– Нет. Если обещал, значит, уже женился.
– Не согласен. Я обещал. Только обещал, а не женился.
– У нас это одно и тоже. Дал слово – должен жениться. Не хотел жениться – не надо было обещать.
– Правильно. И я не против наших обычаев. Но у меня другой случай. Обещание я дал себе и поэтому дал обещание ей. Если я сейчас верну своё обещание назад, получится,…что обещание ей уже не имеет силу. Всё просто… – довольный собственными рассуждениями, он издал короткий смешок. Он даже хотел откинуться на спинку стула, но поскольку её не было, едва не свалился на землю. Ему удалось лишь в последний миг удержать равновесие. После этой маленькой неприятности, он расстегнул все пуговицы на рубашке, а затем и рукава закатал. Пока всё это происходило, Андро снова наполнил стаканы. Спиртное делало своё дело. Андро пытался выглядеть трезвым и у него это хорошо получалось. А вот с Мероном дело обстояло несколько хуже. Он не привык пить водку и особенно в таких количествах, поэтому начал быстро пьянеть. Однако услышав очередной вопрос от Андро, он бодро опорожнил очередной стакан и приступил к объяснениям. На сей раз Мерон не ограничился одними словами. Он решил использовать мясо, чтобы наглядно продемонстрировать свой ответ. Разложив куски на столе согласно некой загадочной схеме, Мерон поднял мутный взгляд на Андро и слегка заплетающимся языком спросил:
– Ты не понимаешь? Сейчас объясню, – он ткнул пальцем в первый попавшийся кусок мяса, затем во второй, сопровождая свои действия словами: – Вот мой дом, а это дом Ашота. Утром я вышел из своего дома и пошёл в дом Ашота, – он прочертил кривую линию поверх кусков с лавашем и, тут же подняв указательный палец, добавил: – Я не хотел идти. Было чувство в душе, – Мерон взялся правой рукой за ворот своей рубашки и, сморщившись, затряс её, словно это и была его душа. – Не ходи, Мерон! Но это всё наше проклятое уважение. Наши обычаи говорят «окажи уважение», а про то, чем заканчивается это уважение, они молчат. Знают, если правду расскажут, никто никого вообще уважать больше не будет. И этот Ашот со своей дочкой, – на лице Мерона появилось брезгливое выражение. Андро, услышав эти слова, с тревогой посмотрел за спину Мерона и, снизив голос до шёпота, посоветовал: «Ничего не говори про Ашота. Мы не одни».
– Почему это я не могу говорить про Ашота? – повышая голос, хмуро поинтересовался