Я знаю все его печали,
Как книгу жизни, наизусть.
Ему за труд немного дали,
Но не отняли веру в Русь.
Он сохранил нутро живое
С мечтой и болью пополам.
Он помнит время грозовое
И лечит в сердце старый шрам.
Он верит: с тёплыми ветрами
Вновь заиграет жизнь окрест.
Польются песни над лугами
Под колокольный благовест.
Просторы прикамско-очёрские
Не ждут меня дали заморские,
Я светлою родиной жив.
Милы мне просторы очёрские
И Камы широкий разлив.
Там вереск над белыми кашками
Прохладу и синь сторожит,
Овсяное поле с ромашками,
Поникнут, о чём-то грустит.
За облаком, в небе белеющем,
Глядит неуёмная даль,
А в сердце, от радости млеющем,
То лёгкая грусть, то печаль.
Какую мне думу подскажете,
Как в радости детской шаля,
Родные крестьянские пажити —
«Калиничевы» поля?
О пашни и речки окольные,
Где снашивал обувь до дыр!
Не вы ли в года мои школьные
Открыли поэзии мир?
Под лесом елово-осиновым
Всё тот же из моха покров.
Здесь всё миновавшее минуло
И всё начинается вновь.
Чужды мне пределы заморские.
Свои в нашей жизни пути.
Просторы прикамско-очёрские
Милы мне до боли в груди.
Поле засеют другие
Детства мой домик убогий,
Нет к тебе больше дороги.
Поле раздольное-дремуче
Ветер причешет певучий.
Полюшко знает, как слёзоньки жгучи.
Поле заброшено, нище
Носит бурьян, как рубище.
Пусты теперь закрома,
Словно у нищей сума.
Как не свихнуться бедняжке с ума.
Помню цветы полевые,
Лес, что увидел впервые.
Всё, что любил я когда-то,
Сердцу тревожному свято.
Огненна нить грозового заката.
Полно, края дорогие!
Поле засеют другие.
Вырастят яро зерно.
Как мы ни жили грешно,
Выпьют за нас молодое вино.
Деревенские робинзоны
Деревня – списанная кляча
Стоит с оглоблей в бороне.
И уплыла её удача
Проезжим шляхом в стороне.
О сельский край, как ты унижен!
Дома как старые стога,
Под сводами сиротских хижин
Живёт лишь немощь и туга.
Рыдают ветры да вороны.
Дороги – месиво и хлябь.
Старушки там, как робинзоны,
Ждут свой спасительный корабль.
Выходят с палочками вяло.
У прошлогоднего жнивья
Ждут безнадежно и устало,
Когда вернутся сыновья.
В краю родимом и далёком
Среди заброшенных полей
Смешались слёзы хилых окон
Со слезами матерей.
В ночи вдруг ухнет, засмеётся,
Как леший,