– Там, – сказал он, и Алексей, как-то вдруг став выше и значительнее, что ли, достал из кармана носовой платок и приоткрыл дверь.
– Никому не входить, – приказал он.
Охранники топтались на площадке, не понимая, что произошло. Алексей вышел, прикрыл дверь и отвел их в сторону.
– Мужики, – сказал спокойно, – один из вас остается здесь и сторожит дверь до приезда опергруппы, другой идет вниз, и чтобы ни-ни.
– А что там? – спросил тот, который встал к двери. – Труп, – коротко ответил Алексей, набирая номер дежурного.
Группа приехала быстро. Дежурный следователь, молодой паренек, похожий на воробья, толково расспросил Алексея, как и почему он оказался на месте убийства. Судебный медик пробормотал что-то насчет отравления, но сказал, что окончательные выводы после вскрытия. Осмотр места происшествия проводили в присутствии понятых – все тех же охранников. Вокруг трупа была засохшая лужа рвотных масс, вот почему в квартире пахло гнилью. Труп имел жуткий вид: глаза открыты, пальцы скрючены. Даже несведущему в медицине человеку было понятно, что смерть была мучительной, скорее всего, от удушья. Странгуляционной борозды на шее не было.
В квартире все вещи были закрыты целлофановой пленкой, на которой лежал тонкий слой пыли. Местами пленка была разорвана и разрезана. Следы были везде, создавалось впечатление, что кто-то в панике бегал по квартире, открывал двери комнат, распахивал дверцы шкафов, выбрасывал вещи. И везде оставлял отпечатки пальцев. Непонятно было, как он попал в квартиру. Сразу было высказано предположение, что дверь распечатали, а потом вновь опечатали. Все прояснилось, когда появился кинолог с собакой Никитичем. Никитич, брезгливо обнюхав труп, рванул в сторону кухни и встал перед шкафом, царапая дверь когтями. Дверь шкафа открыли и обнаружили, что она маскировала другую дверь, ведущую на черную лестницу. Черный ход, как же об этом никто не подумал! Дверь на черный ход была заперта ключом, но следов вокруг замка и на полу было много. Приехала бригада санитаров из судебного морга, труп поместили в специальный мешок и увезли. Стало как-то свободнее дышать. Открыли окна, запах стал ощущаться меньше. Алексей смотрел на работу группы как бы со стороны. Получается, он сам был свидетелем. Хорошо, что он напросился вчера открывать квартиру. Кстати, рука вчера болела и тогда, когда нашли труп участкового, и вечером, и даже после рюмки водки. А сейчас перестала. Глупо, конечно, полагаться на какую-то там руку, но Алексей знал, что все – больше трупов не будет. Теперь надо осторожно выяснить у следователя, что он собирается делать с Голицыной. По уму, надо брать подписку о невыезде, ведь ключи были только у нее. Кстати, а у Горчакова ключи были или нет? Об этом надо было поговорить в первую очередь. Да и вообще с этими ключами