После нескольких лет работы с пациентами, страдающими от серьёзных заболеваний, мы с Ондреа заметили, что вздрагиваем, слыша слово «исцеление». Мы видели многих людей, глубоко страдавших во имя исцеления. Мы заметили, что так называемое исцеление на том или ином уровне может способствовать смерти. Некоторые люди в своей борьбе за исцеление, казалось, во многом отвергали самих себя. В некоторых случаях дурное мнение о себе выражалось в виде отвращения, в других – в виде вины или стыда, а в иных как страх жертвы. Все эти качества как будто лишали человека сил. Казалось, что ради исцеления многие люди на самом деле развивали в себе черты, противодействующие исцелению. Они относились к заболеванию со страхом и ужасом. Как будто напряжение и непонимание подпитывали «болезненный ум», тем самым затемняя «исцеляющее сердце».
Изначально тема исцеления заинтересовала нас благодаря тем немногим пациентам, которые, обратившись к нам на четвёртой стадии рака или страдая от серьёзного хронического сердечного заболевания, не умерли. Мы видели, как болезнь уходит из их организма, который прежде, казалось, находился на грани распада. Это были люди, которых врачи смиренно объявляли излечившимися, но при этом только в изумлении качали головой, когда их спрашивали о действительной причине подобных перемен.
Кстати говоря, существует научно-исследовательское направление, занимающееся исследованием таких необычайных ремиссий и исцелений от заболеваний, которыми люди страдали в течение долгого времени. Но я не стал бы делать акцент на исключительности пациентов, которые телесно исцелились, или даже на исключительности сугубо телесного исцеления; скорее, я ощущаю, что здесь имеет место почти диаметрально противоположный механизм. Я вижу, что в самом основании нашего исцеления лежит нечто универсальное, нечто, что, по существу, присуще всем. Действительно, во многих случаях исцеления, кажется, фигурирует одно из самых распространённых качеств – внимание, которое сосредоточивают на области, поражённой недугом. Мы обратили внимание, что люди, которые у нас на глазах исцелились от, казалось бы, невероятно тяжёлого физического или душевного недуга, испытывают нечто сходное, нечто сущностное. Не желая делать телесное исцеление чем-то недостижимым, элитарной роскошью, превращая больных в самодержавных властителей, мы открылись, как чуду, глубокому исследованию препятствий для исцеления – так высвободилось давнее притворство и утаивание, мы стали больше доверять тайне, а милосердная и осознанная сосредоточенность на болезненной области становилась всё глубже. Сосредоточиваясь – так солнечный свет сосредоточивают в увеличительном стекле, чтобы блестяще подчеркнуть и высветить область душевной