Семью, в которой появился на свет будущий фельдмаршал, трудно было назвать крепкой и счастливой. Его отец, барон Карл Роберт Маннергейм, был вольнодумцем и любителем красивой жизни. На Хелене фон Юлин, дочери крупного магната, он женился не по любви, а в поисках крупного приданого. Хелена была богатой невестой, и Карлу Роберту пришлось приложить немало усилий, чтобы пустить по ветру ее состояние. Однако он блестяще справился с этой задачей и в 1880 году бросил семью, уехав в Париж с влюбленной в него придворной дамой. Его сыну Густаву было в тот момент 13 лет. Удивительно, но большого зла на отца он не держал и впоследствии установил с ним весьма дружеские отношения.
Дети в семье Маннергеймов воспитывались в спартанской обстановке. На этом особенно настаивала Хелена, которая была сторонницей так называемых «английских методов», призванных закалить душу и тело подрастающего поколения. Густаву такая жизнь была не по нраву, поэтому и к матери он относился без особой нежности. Он бунтовал против строгих порядков и демонстрировал свой скверный характер. В лицее в Гельсингфорсе (так на шведский манер называлась нынешняя финская столица) он также показал себя не с лучшей стороны, постоянно нарушая дисциплину и устраивая драки. Однажды Густав был на год исключен из лицея за то, что бил камнями оконные стекла. В учебе он также не проявлял особого рвения.
Сломленная предательством мужа и навалившимися материальными проблемами, Хелена скончалась в январе 1881 года. Опеку над ее детьми взяли на себя родственники – фон Юлины. Будущая карьера Густава к тому моменту уже смутно вырисовывалась: планировалось, что он пойдет по армейской стезе. Это, по большому счету, было стандартным решением для небогатых, но родовитых представителей российской элиты. Чтобы подготовиться к поступлению в кадетский корпус Фредриксгамна (Хамины), он должен был проучиться год в реальной школе. Ввиду указанных выше особенностей характера вместо одного года получилось два, и только в 1882 году юный Маннергейм стал кадетом. Вообще говоря, в кадеты зачислялись 12-летние мальчики, но правил без исключений не бывает (особенно для отпрысков аристократических семейств), и 15-летний Густав занял причитавшееся ему место за партой.
Обучение должно было продлиться семь лет. «Должно было» – поскольку довольно скоро Густав решил перебраться в столицу. Он полагал, что выпускнику Фредриксгамна сделать