В связи с изложенным, не считая себя врагом советской России и желая принять посильное участие в новом ее строительстве, я ходатайствую (в порядке применения амнистии) о прекращении моего дела и об освобождении меня из заключения. Если бы представилось возможным, я был бы рад вновь посвятить себя моей прежней профессорской деятельности».
Одновременно В. Болдырев обратился к наркому по военным делам со следующим заявлением: «22 июня с. г. мною возбуждено ходатайство перед ВЦИК о прекращении моего дела и об освобождении меня из заключения после ареста в Владивостоке 5 ноября 1922 года; вместе с тем мною заявлено желание, если в том встретится потребность, предоставить мне, в случае моего освобождения, возможность приложить свои силы к строительству советской России.
Будучи до империалистической войны в составе профессоров Военной академии (Генштаба), ходатайствую о предоставлении мне возможности вновь посвятить себя прежней профессорской деятельности».
ВЦИК ходатайство В. Болдырева удовлетворил. В порядке амнистии В. Болдырев был освобожден из заключения и дело о нем прекращено. В настоящее время В. Болдырев работает в Сибирской плановой комиссии.
Нам остается еще сказать несколько слов о том, в каком виде автор публикует в настоящей книге своей дневник.
В своем небольшом предисловии автор, между прочим, говорит: «Я оставлял записки дневника в неизмененном виде, за исключением редакционных поправок и тех пояснений, без которых многое являлось бы непонятным из краткой, почти условной, редакции дневника.
Выпущено то, что носит исключительно личный характер, или то, что не имеет широкого политического или общественного значения».
Дневник, по нашему мнению, имеет историческую ценность постольку, поскольку он печатается по первоначальной, неискаженной записи. Тем не менее мы бы согласились с автором, если бы его редакционные поправки действительно носили тот характер, о котором он говорит в своем предисловии к своей книге.
При сверке же дневника, сданного в печать, с той точной копией с подлинника, которая находится у пишущего эти строки, оказалось, что местами редакционные поправки автора придают сейчас совсем другой оттенок действительной записи. Мы сочли поэтому своей обязанностью в примечаниях восстановить точную запись тех отдельных мест, истинный смысл которых, по нашему мнению, немного пострадал от редакционной руки самого автора.
Сожалеем только о том, что лишены возможности проверить по подлиннику весь дневник, ибо в нашем распоряжении имеются только записи с 3 октября 1918 года по 4 октября 1919 года включительно и часть записей, относящихся к 1920–1921 годам.
В заключение отметим, что все примечания, которые приведены в книге под текстом страницы, принадлежат самому В.Г. Болдыреву.
Мои же примечания собраны в конце книги.