Жалобно завыли дети. Заголосили старухи в знак скорби разрывая на себе одежду. А несчастные матери погибших лучниц в беспамятстве падали на руки сородичей.
Мирина взглянула на бабушку и вздрогнула от неожиданности. Глаза Аргимпасы с невероятно расширенными зрачками были прикованы к черному оперению стрел, торчавших из груди мертвых девушек. Яростно сжав кулаки, жрица резко повернулась в сторону владений массагетов и гневно воскликнула:
– Ты вновь решил объявить войну моему племени, презренный Аморг!!! – гордо выпрямившись, она сурово добавила. – Но не видать тебе вожделенной победы!! Это говорю тебе я – скифская жрица Аргимпаса, наделенная могуществом Светлых сил!
Девушки-лучницы, с благоговением взиравшие на величественную провидицу, склонились пред ней в почтительном поклоне. А в голове Мирины, как бы издалека, прозвучал вдруг хриплый, леденящий душу шепот: «Не стоит меня недооценивать, Аргимпаса! С нашей последней встречи моя сила неизмеримо возросла! Посмотрим, удастся ли тебе отстоять девчонку на этот раз?!»
– Бабушка! Бабушка, кто такой Аморг? – забеспокоилась Мирина. – И почему он хочет истребить наше племя?
– Пойдем, дорогая! Мы должны позаботиться о раненых! – не ответив на вопрос внучки, строго распорядилась Аргимпаса.
Мирина еще раз взглянула на распростертые тела павших в бою девушек и стенающих возле них родственников. Горестно вздохнув и понурив голову, она побрела вслед за жрицей.
Тем временем в своей юрте радостно и возбужденно хлопотала по хозяйству мать Томиры Спаретта. В закопченном котле кипела баранья похлебка, а на горячих угольях с шипением жарилась рыба. Один из возвратившихся из похода воинов сообщил женщине, что ее муж Ширак жив и здоров, но прибудет в кочевье чуть позже, так как решил помочь табунщикам перегнать на пастбище захваченные у массагетов табуны лошадей.
Потыкав бронзовым ножом куски баранины, и попробовав на вкус похлебку, Спаретта сняла котел с очага. В тот же миг снаружи раздался пронзительный крик Томиры:
– Мама! Мама!!! Вот он! Наш отец вернулся домой!!!
Спаретта выбежала из юрты, а Томира стремглав кинулась навстречу огромному мускулистому воину, скакавшему на рыжем грудастом коне с пышной гривой и хвостом. Увидав близких, Ширак бросил поводья и лихо соскочил с жеребца. Подхватив на руки дочь, он расцеловал ее счастливое личико и ласково взглянул на Спаретту.
– До чего же приятно вновь оказаться в родном кочевье рядом с верной женой и любимой дочуркой! – громогласно воскликнул Ширак и, загадочно подмигнув Томире, шагнул к своему коню.
Порывшись