Мы медленно миновали переезд, выехали на асфальт. Стекла оттаяли, кабина на-грелась, я даже снял шапку. Через сорок минут мы припарковались у наших киосков. Я натянул шапку, выскочил из машины и принялся расчехлять тент. Закончил, откинул по-лог наверх, открыл задний борт. Подошел отец.
– Скажи Надежде Петровне и Полине, что мы приехали, пусть приготовятся там, – бросил я отцу, сам взял ближнюю коробку и понес ее к киоскам. До них было метров десять-пятнадцать, я нагнал отца как раз у ближнего киоска Надежды Петровны.
– Здрасьте, вам! – сказал отец ей. – Замерзли!?
– Здравствуйте, Анатолий Васильевич! – запела своим молодым голосом Надежда Петровна, улыбнулась красным от мороза лицом и взмахнула руками в варежках. – А вы товар привезли? Ой, Рома!
– Здрасьте, Надежда Петровна! – выпалил я, бухнув первую коробку с товаром на железный ящик, стоявший перед киоском как раз для таких целей. – Товар принимайте! – и добавил уже отцу: «Я буду носить, а ты подавай Надежде Петровне тогда!»
Из дальнего киоска высунулась голова Полины в вязанной замусоленной шапке и обмотанная бестолково шарфом.
– Здравствуй, Полина! – бросил я через плечо, удаляясь за следующей коробкой.
Голова кивнула в ответ, что-то буркнула и скрылась.
Я вынул из кузова вторую коробку и понес. Надежда Петровна уже расправилась с первой, бойко распихав товар по задним полкам, и тянула руки навстречу.
– Давай, давай сюда, а то тяжелая, – сказала она заботливо.
Я плюхнул коробку на ящик. Отец занялся ею, принялся вынимать и подавать то-вар Надежде Петровне. Я вернулся к машине и взял первую коробку для Полины. Отнес ей, взгромоздив коробку на откидывающуюся стойку рядом с витриной. Полина медленно как краб полезла руками вглубь коробки. Учитывая ее медлительность, я успевал отнести Надежде Петровне две, а то и три коробки, пока Полина расправлялась с одной. Отец тоже взялся носить коробки. Мороз не давал стоять ни секунды, работали быстро. Даже продав-щицы были рады приходу товару, как возможности подвигаться и согреться. Управились за полчаса. Распрощались с обеими, запрыгнули в «газель» и поехали по оптовым точкам.
В «Оптторге» румяная знакомая тучная кладовщица рассмеялась, завидев нас.
– О! Такой мороз, а они работают! Толь! – обратилась она к отцу. – Ну, ладно мы, люди подневольные! Ну, а вы-то чего!? Сидели бы дома! В такую погоду хозяин собаку на улицу не выгонит, а они прикатили!
– Ничего, ничего! – сказал я. – Работать надо, нечего дома жопу греть!
– Да это ты так миллионером скоро станешь! – рассмеялась та.
– А я и не против! – выпалил я, открывая задний борт. – Вот стану миллионером, брошу все нафиг и уеду в теплую страну!
– Да чего ты там делать-то будешь!? – развела руками кладовщица.
– Да ничего не буду делать! – улыбнулся я, запрыгнув в кузов. – Буду там целыми днями в одних шортах и шлепанцах сидеть в кресле качалке на веранде своего дома и смотреть