– Эх, Севка, Севка, – покачал головой Шихан, – от уж гунда, как муха осенняя. И чё гундишь, из себя выводишь?
– Сева, помолчи, а? – подал голос Замятин. – Мне, допустим, интересно! – И похлопал Шихана по плечу: – Сказывай, Игнат Прохорович, не сердись!
– А что тут сердиться? – пожал тот плечами. – Сами разговор затеяли. Раньше много про чудеса гуторили, и не только гуторили, но и взаправду кое-что видали. И дымы всякие, и огни, и петухов красных. Коль на болоте огни увидишь, значитца, клад объявился, на просушку вылез.
– Да нет у нас кладов, – не сдавался Сева. – К нам в школу тоже ученые приезжали, лет двадцать назад. Они прям так и сказали: «Нет у вас кладов, враки все! Древние могилы еще в восемнадцатом веке разграбили, а то, что в Макаровке клад нашли, так и вовсе легенда!»
– Ну, легенда не легенда, тебе, наверно, лучше знать, – нахмурился Шихан. – Только не дай господь ночью на болотах оказаться…
– И что? – насторожился Сева. – Ты, что ли, там бывал? Что-то видел?
– А это не твово ума дела, – Шихан сердито сверкнул глазами. – Одно скажу, не хочешь голову покласть, не суйся в Поганкину Марь…
Мой сон как ветром сдуло. Поганкина Марь! Еще в детстве бабушка строго-настрого мне приказала, чтобы я эти болота за версту обходила. А сколько соблазнов было! Говорили, что клюква там родится крупная, как виноград, вроде оттого, что бьют из глубин целебные ключи. Только до этих ключей на моей памяти так никто и не добрался. Не пропускала трясина даже зимой, пугала местный люд смертельными ловушками. К счастью, мой участок располагался в стороне. Но почему ж мне привиделась Поганкина Марь? И привиделась ли? Отчетливо припомнились мне события прошлой ночи. И запахи, и звуки, и, разумеется, страхи… Нет, это не могло просто так почудиться! И Шихан… Может, он по какой-то причине скрывает, что нашел меня на болоте? Но в то же время как я могла пробежать больше десятка километров, не заметив? А огни, которые сжимали меня в кольцо? А бубны и пляски шамана возле костра? И это тоже всего лишь больное воображение? Но я никогда не страдала галлюцинациями, не видела вещих снов.
– Не суйся? – громко захохотав, Сева прервал мои мысли. – Кажется, что-то наклевывается. «Там чудеса, там леший бродит, русалка на ветвях сидит…»
Мне очень не понравился тон, с которым он произнес последние фразы. Сегодня он точно с цепи сорвался. Но я не одернула Севу. Опять меня что-то остановило. Скорее всего, удивление. Я вдруг поняла, что дед нервничает. Обыкновенно из него при чужих людях слова не вытянешь. А тут вдруг понесло на откровения. Сколько себя помню, ничего подобного не замечала. И перед кем, спрашивается, разоткровенничался? Перед Замятиным, которого он видит впервые… Не знай я, что дед и капли спиртного в рот не берет, приняла бы за пьяного. А Сева? Сева-то с чего разошелся? Дались ему эти клады! Я в жизни не встречала человека, который смог бы похвастаться, что нашел хоть бы одну монетку, спрятанную кем-то про запас. Поэтому ни с того ни с сего затеянный Шиханом разговор насторожил меня.
Конечно, странные смерти на болотах всегда вызывали