Почти все туалеты в секторе Е2, особенно на территории посадочных залов, захованы в каких-то закоулках, к которым надо пробираться окольными путями. Наверное, сделано так из эстетических соображений, но для пассажиров их местонахождение вряд ли удобно. Поэтому Алёна решила воспользоваться случаем и посетить туалет, до которого надо идти не через пять, к примеру, коридоров, а всего через два. И, едва свернув в первый, она снова увидела «корсиканца». Тот стоял у стенки и что-то горячо втолковывал худому человеку, который слушал его, сгибаясь почему-то в три погибели и пряча лицо в воротник белой куртки.
Приблизившись, Алёна услышала, как «корсиканец» воскликнул зло:
– Сам все это устроил, вот теперь иди и ищи сам!
– Да как? – столь же зло пробурчал человек в белой куртке. – Меня сразу в полицию заберут! Что я могу сделать?
– Делай что хочешь, но хоть что-то делай! – рявкнул «корсиканец». – Не стой здесь!
Он оттолкнул человека в белой куртке от стенки, и Алёна мельком увидела его лицо… с подбитыми глазами. Немудрено, что худой боится полиции! С такими синяками у него просто уголовно наказуемый вид!
Заметив, что кто-то идет, человек в белой куртке поспешно отвернулся к стене, а Алёна, которая не любила ставить людей в неловкое положение, прошмыгнула в туалет.
Когда она вышла, ни «корсиканца», ни его избитого сотоварища в коридоре уже не было. Видимо, ушли делать свои загадочные подозрительные дела. Вернее, делишки.
Впрочем, наверное, ничего в них подозрительного на самом деле не было, ведь отпустили же полицейские «корсиканца». Конечно же, Алёна просто напридумывала на его счет. Как будто своих забот ей не хватает! К примеру, вспомнилось, что, мельком глянув в зеркало, она только что убедилась: гладкая прическа с заколкой не идет ей просто клинически, делает ее сущей уродиной. Наша героиня уже совсем было вознамерилась вынуть заколку, вернуться в туалет и смочить волосы, чтобы они завились привычными кудряшками, но спохватилась – идти по аэропорту с мокрой головой как-то… ну, мягко говоря, неавантажно.
Убеждая себя в том, что просто свет был неудачный, слишком уж неоновый, мертвенный и потому мертвящий, Алёна поспешила дальше. По пути она зацепилась за чью-то багажную тележку, брошенную посреди зала, и порвала пакет «Galeries Lafayette». Пришлось со вздохом глубокой печали снять его и дальше нести картину только в черном, непрезентабельном. Да шут бы с ней, с непрезентабельностью, главное, что защита плохая!
«Ладно, – утешила себя Алёна, – потом двину в «дьюти фри» покупать «Бейлис» и «Мартини» и там попрошу лишний пакет. Или куплю его, на худой конец, если будут жмотиться и даром не дадут».
Надо заметить, что писательница всегда, возвращаясь из Франции,