Тем же самым вечером, находясь в обществе Фирина, тогда помощника генерала Берзина – начальника отдела военной разведки, я увидел Уманского в одном из московских ресторанов. Я подошел к его столику и спросил его, почему он бросает работу в ТАСС. Он ответил, что хотел бы убить двух зайцев одним выстрелом – сохранить место в ТАСС и служить в 4-м отделе.
Когда я рассказал об этом Фирину, он зло ответил:
– Будь спокоен, в 4-м отделе он работать не будет.
В те годы не так-то легко было получить хорошее место, и Уманский не смог устроиться переводчиком в Красную армию. Однако ему удалось избежать жизни в необустроенных бараках, поскольку он попал на место дипломатического курьера в Наркомате иностранных дел. Это приравнивалось к военной службе, так как все дипломатические курьеры состояли в штате ОГПУ. Не бросая своей работы в ТАСС, Уманский ездил в Париж, Рим, Вену, Токио и Шанхай.
Работая в новостном агентстве ТАСС, Уманский служил ОГПУ, поскольку именно здесь трудились журналисты и корреспонденты, имевшие опасно тесные контакты с внешним миром. И Уманский мог шпионить за репортерами отовсюду – из московского отделения и за границей. В гостинице «Люкс» он держал ушки на макушке, не пропуская ни одной случайной беседы иностранных коммунистов. Всех начальников Уманского во всех отделах, где ему довелось работать, либо освободили от обязанностей, либо отстранили от должности до расстрелов и репрессий. Это касается его бывшего шефа в ТАСС Долецкого, а также и всех его тамошних коллег; его бывшего шефа в иностранном отделе Максима Литвинова; Александра Трояновского, первого советского посла в Соединенных Штатах, и Владимира Ромма, корреспондента ТАСС в Вашингтоне, его личного друга. Трояновский и Ромм были отозваны из Вашингтона в Москву именно в то время, когда Уманский бок о бок работал с ними в Америке.
Уманский является одним из очень немногих коммунистов, которому удалось перебраться через колючую проволоку, отделявшую старую партию большевиков от новой. Во время репрессий существовал лишь один-единственный пропуск для прохода через эту границу. Ты должен был представить Сталину и ОГПУ необходимое количество жертв. Константин Уманский отлично с этим справился…
Когда до нашего отдела дошли сведения о французской оккупации Рура, группе из пяти-шести офицеров, включая и меня, приказали немедленно выехать в Германию. На все приготовления ушло двадцать четыре часа. Москва надеялась, что последствия французской оккупации откроют обновленному Коминтерну дорогу в Германию.
Меньше чем через неделю я уже был в Берлине. Сразу же у меня сложилось впечатление, что Германия стоит на пороге катастрофы. Инфляция подняла рейхсмарку до астрономических высот, повсюду была безработица, ежедневные стычки