– Бесстыдница! И не стыдно тебе выставлять такие рисунки? Что люди скажут?
Сабина улыбается. Обнимает мать. Целует ее.
– Людям не мешало бы знать свою культуру. Этим рисункам 20000 лет. Пора к ним привыкнуть.
– Знаю, это Гариб тебе голову Гобустаном замутил! Сам он помешанный, и тебя с ума сводит! Что это за работа для мужчины – фотографирует всяких. Как ты это терпишь?! Такой же чокнутый, как и твой отец! Тот тоже всю жизнь что-то малевал, а после смерти завещал нам свои ноги!
Мать Сабины едва сдерживает слезы. Вздыхает. Вытирает увлажнившиеся глаза платком.
– Ну, перестань! Просто у отца было хорошее чувство юмора! И не одни только ноги, к слову, он тебе оставил! А Гариб – мой жених! Мы скоро поженимся!
Мать Сабины начинает платком вытирать пыль со скульптур дочери. Задерживается перед керамической маской, в которой угадываются черты лица Гариба. Нервно стирает с нее пыль.
– Вот поженитесь, тогда и будете ездить, куда захотите! А свадьбу твой Гариб столько раз уже переносил, что я вообще боюсь о ней думать! То у него одно, то другое! Не очень-то он торопится! Зря ты отказала Ульриху, дочь, этот немец так тебя любит! Сегодня опять звонил, умолял, чтобы я на тебя повлияла! Плакал в трубку, когда узнал о твоей свадьбе!
– Интересно, на каком языке ты с ним разговаривала? Неужели Ульрих выучил азербайджанский?
Мать Сабины перестает протирать скульптуры. Тем же платком утирает слезы, шумно сморкается в него. Бессознательным движением подсыпает корм канарейке в клетке.
– Материнскому сердцу не нужны переводчики! Ульрих хороший. Надежный. Богатый.
– Прекрасно! Ты можешь сама за него и выйти! Платье у тебя есть! И не вздумай при Гарибе заводить разговор об Ульрихе! Гариб очень мнительный!
– А сама-то ты в нем уверена? Вокруг Гариба всегда столько женщин крутится?! А мужчины – все одинаковые! Они как твоя глина! Пока глина в руках, ей можно придать любую форму. Но стоит только выпустить из рук, глина высыхает и становиться бесформенным куском грязи. Сама говоришь – какая-то Умай его интересует, а не ты!
Сабина встает из-за гончарного станка. Вытирает руки тряпкой. После слов матери настроение ее меняется.
– Уфф! Бедный мой папочка, ну и натерпелся он, наверное, от тебя! Я бы на его месте и ног тебе не отписала! Умай – это у тюркских народов – богиня плодородия, священное женское божество. А еще ее относят к иранской птице Хумай, которая, бросая на человека тень, делает его счастливым. Все это очень интересно, мама!
Мать видит, что ее дочь переполняет чувство ревности и раздражения, и молча отходит в сторону. Берет с дивана платье Сабины, возвращается с ним к зеркальному шкафу. Вешает свадебное платье в шкаф.
– Молю Аллаха, чтобы эта птичка и вас с Гарибом сделала счастливыми! Не знаю, доживу я до того дня, когда смогу понянчить своих внучат?!
Под окном слышится сигнал машины. Сабина подбегает к окну, из окна машет Гарибу рукой. Бежит