Между этими двумя голосами был я, сделавший для себя выбор: лучшим подарком будет ночь накануне дня рождения, свершение акта вандализма. И без календаря мне было известно, что день моего рождения четырнадцатого в субботу, стало быть, на кладбище – в пятницу тринадцатого. Чертовщина самая настоящая.
Наступила злополучная пятница. Заклинание я вызубрил наизусть, приготовил перочинный нож, но затем решил сменить его на лезвие бритвы, сунув его вместе с пакетиком лейкопластыря в брючный карман. С самого утра ходил из угла в угол – ну когда, наконец, наступит этот вечер? Тот день показался мне вечностью, стрелки на часах словно примёрзли к циферблату.
Едва стало смеркаться, я вышел на дорогу, остановить такси. Долго ждать не пришлось. Заскрипели тормоза автомобиля.
– Садись, тебе куда?
– Мне бы на кладбище, братан.
– Не шутишь? В столь поздний час там, наверное, уже все разошлись.
Да мне бы туда и обратно, подождёшь минут десять у ворот? – умоляюще попросил я его.
А ты знаешь, сколько будет стоить такой вояж? – и назвал умопомрачительную цену. – И деньги вперёд.
«Да, пожалуй, торг здесь неуместен», – подумал я.
– Вряд ли кто ещё из водителей согласится на такой рейс в такое время.
Мы ехали молча, водитель искоса рассматривал меня, всё сопел и вздыхал.
– А что так поздно? – в голосе его прослушивалась дрожь.
– Да ты не бойся, я только фотоаппарат заберу, убирал сегодня могилу, а фотоаппарат повесил на оградку и только дома спохватился, что забыл его там, а камера дорогая, импортная. Если хочешь – вместе пойдём заберём.
– Нет-нет, мне машину бросать нельзя, – отмахнулся он от меня.
– Ну ладно, не хочешь – не надо, только не вздумай меня бросить, дождись обязательно.
Мы подъехали к маленьким воротам кладбища, и я направился по дорожке, но решительности моей хватило лишь до ворот. Стоило мне оказаться за кладбищенским забором, ноги стали словно ватными.
Здесь и днём-то темно из-за высоких деревьев и густых кустарников, а в это время и подавно. С трудом различая оградки, шёл почти на ощупь, пожалев, что не взял фонарик. Может быть вернуться? А на следующий год прийти сюда с фонарём.
Нет, такую трусость я себе не простил бы, решил идти – значит, пойду. Вокруг тишина, слышу, как сердце