За это, чтобы закрепить успех, я выложил прямо на бетонном полу офисной сарайки угол из булыжника, насыпал земли и насадил цветов. а у стенки прибил дохлую виноградную плеть, оклеенную самодельными бумажными листьями. Получилось миленько и почти не похоже на кладбище. За это меня как единственного «русского» в радиусе 50 километров допустили в кабинет заведующей садиком и позволили греться у огня. И даже (завидуйте мне, белки и жучки!) помогать с помощью калькулятора распределять зарплату между работницами дошкольного заведения.
В нашем кисельно-кефирном заведении было всего два мужчины – я и мальчик, играющий на пианино. Он был юн и одержим эротизмом. Как все мальчики в этом возрасте, думал он мало и в основном не головой. Наш мусульманский эротоман в свои 19 лет видел секс во всем – прошла по ступенькам лестницы воспиталка, приподнялся в процессе восхождения подол от земли на сантиметр, и вот он вздыхает: «Оооо! Какие у нее ножки!». А там ножки-то и было – кусок резиновой калошки, а внутри – шерстяной носок… Я тогда подумал, что если бы ему показать нашу школьницу на выпускном, то он бы умер от спермоизлияния в мозг. Страшная смерть в наслаждении.
В декабре, как вы понимаете, наступает новый год. Его в Туркменистане не празднуют, НО. В ДДУ, по-видимому, после распада СССР распалось все, включая и министерство детских садов и яслей. И празднование новогодних утренников некому было отменить. Вот и празднуют в независимом мусульманском Туркменистане советский праздник христианского происхождения.
Дети, как водится, наряженные родителями в костюмы непонятно кого (ну нет у них там ни зайчиков, ни белочек, ни снежинок) с дикими глазами водят хоровод вокруг туи, украшенной обломками советских еще елочных украшений, под аккомпанемент того самого эротоманского пианиста, и дико смотрят по сторонам, видимо, не втупляя вообще, где они, кто и что они здесь делают? И тут на сцену должен выскочить Дед Мороз. А кто у нас Дед Мороз, если мальчиков всего два, и один уже занят? Ясное дело – я. Ваш покорноватый слуга.
Перед концертом мы на кухне активно отмечали, так сказать, новогодний праздник. Пили долго и со всем положенным всевышним (слава ему) усердием. Поэтому к началу мероприятия пьяными были все, даже гадюки! И заведующая, и повариха, и заместительница по культмассовому сектору и собственно музыкант.
Поэтому обряжали меня на выход к детям всем миром. Каждый внес в мой образ от себя все то, что ему подсказывало видение прекрасного. Поэтому я был похож на сон наркомана. Точнее, на то, как бы выглядел Дед Мороз, рисуй его образ, например, абстракционист или конструктивист какой-нибудь. Да еще и пьяный как пальто!
И вот случилось! Грянула туркменская новогодняя плясовая – и в зал