Асатиани переносит огонь на цистерны, и третья мина, становится причиной пожара, эти цистерны не видны Полуэктову (они в мертвой зоне, прикрыты вагонами), и с поезда наши обрабатывают правую сторону. Приказываю красноармейцу Васильеву набить обоймы две-три зажигательных патронов да пострелять по цистернам, и Васильев, конечно, жжот!. А мы переносим огонь дальше, станция напоминает ад. Да-а-а-а, фашистам этот кисель придется хлебать долго, и я командую отход (валить надо, покуда живы и целы), минометчики хватают первый миномет и, прячась в дыму, бегут к нашему «пиратскому» эшелону. Васильев продолжает жжечь, приходится его отзывать, хватит, натворил он делов своей «Мосинкой», бежим вместе. Наперерез нам, выбегает до отделения фашистов, приказываю Васильеву ложиться, падаем меж рельсов.
– Слышь, Васильев, давай влево, а то тут немцы прижучат, и под вагонами, к поезду нашему, понял?
– Так точно, товарищ капитан, давайте вперед, а я прикрою.
– Нет уж, братка, давай ты вперед, а я прикрою, моя прыкрывалка пуль быстрее накидывает, да кучами, и вообще приказ, красноармеец Васильев, бегом, на хрен, вперед.
Боец обиженно надувает губки, но выполняет, постреливая (не глядя) назад, пристраиваюсь в кильватер к Васильеву, ползем долго и успешно, потом, уже не видимые фашистам, встаем и бежим. Тут что-то горячее чиркнуло меня по ноге, но мне не до этого, пора уносить ноги (и чиркнутую тоже). Асатиани, поменяв прицел, выпускает последние три мины, мы все берем ноги в руки и давим на газ. Десять минут коротких перебежек, и мы у состава, настрелявшись по самое не хочу… Быстро грузимся, машинист трогает, и «пиратский поезд», набирая скорость, уходит. Из-за дыма показываются два германских танка, две «трешки», первая «трешка» получает несколько снарядов от «сорокапяток» и послушно загорается, в лобешник второго Полуэктов зарядил шесть мин небельверфера, что с ним стало потом, мы не интересовались, но чувствую, у фашистских танкистов воспоминания остались не очень положительные (если остались).
Состав ускоряется, и рейдовая группа