Научная объективность и ее контексты. Эвандро Агацци

почему традиционное различение «операционного» и «теоретического» не может дать науке «нейтральную» основу для сравнения теорий. На самом деле наблюдения как таковые не дают нам никакой распознаваемой интенсиональной черты, которая могла бы приписываться понятиям, так что использование их не может создать никакой «устойчивой сердцевины», или базового интенсионала. Вдобавок, наблюдения – это наблюдения, и ничего больше, и это побуждает нас рассматривать различение наблюдательного и теоретического как абсолютное, приводя к хорошо известным тупикам, которых легко можно избежать, релятивизируя это различение, связывая его с явным, четко описываемым хорошо очерчиваемыми операциям. Вот почему мы не будем использовать понятие «наблюдательный», полагая, что его позитивные аспекты столь же хорошо обеспечиваются понятием «операциональный»[146].

      Отстаиваемая здесь позиция противоположна позиции Дж. Д. Снида (J. D. Sneed), который говорит о релятивизации того, что он называет теоретическими понятиями. Согласно его точке зрения, теоретические термины – просто Т-теоретические (т. е. теоретические относительно некоторой конкретной теории Т согласно некоторому критерию, который нам нет нужд здесь обсуждать), в то время как он не говорит ничего о том, что есть эмпирического в нетеоретических терминах. Согласно нашему подходу, операциональные термины осмысленны по отношению к конкретной теории, в которой они встречаются, и создают основу для эмпирических претензий этой теории, тогда как теоретические термины – это просто те, которые являются неоперациональными (конечно, по отношению к данной теории), так что идея Т-теоретичности полностью учитывается с нашей точки зрения (позднее будет представлена еще одна «позитивная» характеристика теоретических терминов, когда мы будем обсуждать подобающую роль теорий в науке). Эта инверсия кажется нам оправданной тем, что требование эмпиричности должно играть фундаментальную роль в любом исследовании природы эмпирических теорий, т. е. теорий, предназначенных для применения к эмпирической реальности, понимаемой как состоящая из атрибутов, выявляющихся посредством конкретных операций. В силу отстаиваемой нами «аналоговой» концепции науки у нас нет никаких возражений против того, чтобы этот «эмпирический» компонент состоял бы из «вторичных», а не «первичных качеств», хотя в парадигматическом случае физики нам приходится иметь дело с операциями измерения, имеющими дело с первичными качествами и определяющими величины. То, что традиционная эмпиристская философия науки переоценивает это требование, не оправдывает почти полного отказа от него, ставшего довольно модным в философии науки. Что действительно важно – это признать точные пределы эмпирического требования, так же как и его необходимую роль, которая, в частности, предлагает разумное прояснение вопроса о научных данных (будь то, например, данные физика или историка).

      Важным симптомом потребности предоставить подобающее место эмпирическим и референциальным компонентам