Тут уже Олег Анатольевич взглянул на меня полными удивления глазами.
– Алексей Петрович любит винить меня во всех смертных грехах, – пояснила я парню. – Может, он, конечно, таким образом мне комплименты делает, не зная, как по-другому сказать…
– Заткнись, а? – попросил Афганец. – И без тебя тошно.
– Нет, что случилось-то? – не унималась я, теперь придав лицу обеспокоенное выражение. – Ты скажи, я ведь, может, в самом деле тебе помогу. Не бескорыстно, конечно, – тут же добавила я, чтобы Афганец не заподозрил моего непосредственного участия в деле нанесения увечий его людям.
– У нас «игрушки» кончаются, – вставил сынок, имея в виду мое самое любимое оружие – «ручки» и «пачки сигарет». – Дядя Леша, может, вы маме на день рождения…
– Или в качестве награды за труд на благо твоей империи, – вставила я.
Вовчик бросил на меня странный взгляд, суетясь у плиты и к столу не возвращаясь, Олег в непонимании переводил взгляд с Афганца на меня и на сына, Лешка, как я видела, снова был готов взорваться и, не исключено, перебить всю посуду. Он во второй раз процедил: «Заткнись!» – но я так и не поняла, к кому обращается на этот раз: ко мне или к Сашке.
Все-таки Алексей сумел взять себя в руки, молча выкурил сигарету (мы все молчали, Сашка и я налегали на еду, Олег попивал кофе), потом посмотрел на меня внимательно и уточнил, где я все-таки была прошлой ночью до встречи с ним.
– У Рубена Саркисовича, я же тебе уже говорила. Можешь ему позвонить.
Внезапно я заметила, как меняется выражение Лешкиного лица: приходило осознание… Вот только чего?
– Верка! – внезапно воскликнул он. – Точно Верка! Больше некому! И тебя высвистала! Ну, а ты к любимой подружке, конечно, помчалась… – Лешка повернулся к Олегу: – Как, говоришь, баба выглядела? Монстр, киборг, гренадерша? Страшна как смертный грех? Точно Верка.
– Это Верка-то страшна? – возмутилась я.
– Без косметики, – невозмутимо заметил Афганец.
Я в ответ заметила, что Верка без косметики на людях не появляется.
– Она голая была, – вставил Олег.
– Ну и что? – сказала я. – Голая еще не значит без косметики.
– А когда она спать ложится, она что, рожу не моет? – рявкнул Афганец.
Я пустилась в пространный рассказ о несмываемой туши, особых тенях и помаде, необходимых Верке в ее нелегкой работе путаны, правда, показать все мои познания в данном вопросе мне не дали, Лешка опять грохнул кулаком по столу, велел мне заткнуться и в очередной раз глубоко задумался. Думал долго, все остальные молчали, а я прикидывала, не пора ли покинуть гостеприимные апартаменты Алексея Петровича, наведаться в свой собственный дом, а потом и в больницу. Я, конечно, знала, что, если Афганец даже и доберется до подружки раньше меня, все равно из нее ничего не вытянет, правда, нам с Веркой нужно договориться, чтобы врать одинаково. Также следовало выяснить, во что же мы все-таки вляпались. Сейчас для этого имелась прекрасная возможность. Другой