101
«Отойдите, непосвященные» (лат.) – восклицание жреца из «Энеиды» Вергилия; эпиграф к стихотворению Пушкина «Поэт и толпа».
102
См. прим. на с. 48.
103
Письмо помечено второй половиной ноября 1825 г.
104
«К морю» (1824).
105
«Ни пламя бледное нахмуренных очей…»
106
«За то ль, что дал ему плоды…»
107
«Зажег ты солнце во вселенной…»
108
«Там нежила меня теней прохлада; // Я предавал мечтам мой юный ум // И праздномыслить было мне отрада». // («В начале жизни школу помню я», 1830).
109
«В начале жизни школу помню я» (1830).
110
«Пир Петра Великого» («Над Невою резво вьются», 1835).
111
Вариант, подвергшийся цензуре. 11 декабря Пушкин записывает в своем Дневнике 1833 г.: «Мне возвращен Медный всадник… Слово кумир не пропущено высочайшей ценсурою…» У Пушкина эти строки выглядели так: // Стоит с простертою рукою // Кумир на бронзовом коне. // Что касается шестой строки снизу, то она тоже подверглась изменениям: есть автоцензурный автограф, где словом «рок» было заменено слово «небо». Подлинная редакция поэмы была восстановлена П. В. Анненковым в его издании сочинений Пушкина в 7-ми томах (СПб., 1855–1857).
112
В данном случае ошибочное цитирование. У Пушкина: «Россию поднял на дыбы…»
113
«Вскипела кровь. Он мрачен стал…»
114
Т. е. Вергилия.
115
Письмо от 24–25 июня 1824 г.
116
Ты верен весь одной струне // И не задет другим недугом, // Но две души живут во мне, // И обе не в ладах друг с другом. // Одна, как страсть любви, пылка // И жадно льнет к земле всецело, // Другая вся за облака // Так и рванулась бы из тела. // (Гёте. «Фауст», I, 1110–1117. Пер. Б. Пастернака).
117
«По ту сторону добра и зла» (название книги Ф. Ницше).
118
См. перевод на с. 132.
119
Здесь и далее обильно цитируется и анализируется стихотворение «К вельможе» (1830).
120
«Скучая, может быть, над Темзою скупой…»
121
Стихотворение «Я памятник себе воздвиг нерукотворный» было опубликовано В. А. Жуковским в посмертном издании сочинений Пушкина (1841, т. 11, с. 121–122) с цензурными искажениями. Среди них – и «Наполеонов столп» вместо «Александрийского» («…воззнесся выше он главою непокорной Александрийского столпа»).
122
«Что смерть и бытие равны одна другому…»
123
«Чтоб сердцем возлетать во области заочны…»
124
Император Николай I, поговорив с час с 26-летним Пушкиным, сказал: «Я говорил сегодня с умнейшим человеком в России»[505]. Очевидно, Россия перед обоими стояла одна и та же, хотя разница в высотах созерцания, казалось бы, была несравнимая.