Я ожидаю смерть. Юрий Иванов

и холодном даже в течение десяти минут казалось вечностью. Так что, прошёл один или пять часов – не имело значения. Время для нас словно остановилось.

      Казалось, нашему заточению не будет конца. Я стал думать о том, что хотел бы, чтобы такие муки испытал каждый надзиратель тюрьмы, каждый следователь, каждый прокурор, каждый судья, в том числе и главный следователь карательного органа государства…

      Неожиданно дверь карцера открылась, и мы оба вывалились из тесной камеры на пол. Двое надзирателей ударами ног заставили нас быстро подняться, и повели на допрос.

      Допрос спас нас от тяжёлого стояния в тесной каморке. Нас отвели к разным следователям.

      Когда я очутился перед следователем, он спросил меня:

      – Почему, Иванов, от тебя так пахнет, в камере много арестованных?

      – Нет, гражданин следователь, – ответил я, – я был не в общей камере, где много арестованных, я был в карцере, куда вместе с другим арестованным нас впихнули надзиратели.

      Следователь, не обращая внимания на мои слова, спросил:

      – Иванов, как зовут того, с кем ты был в карцере? Кто он по образованию, где учился?

      – Гражданин следователь, – ответил я – я его не знаю, сказать о нём что-нибудь не могу.

      – Врёшь, Иванов! – заорал на меня следователь, – Мне надзиратель сказал, что ты со своим сокамерником разговаривал, за что вы оба оказались в карцере. О чём у вас был разговор?