– Я понимаю. Не волнуйся так. Все в порядке, – Сэм чуть наклонился и заглянул тетушке в глаза. – Я очень тебя люблю и благодарен тебе за каждую минуту, выкроенную для меня. И кстати, я рад тому, что у нас не было много денег и что каких-то вещей мы себе не могли позволить. Иногда чем хуже, тем лучше.
– Не знаю, может, ты и прав, – тетушка взяла себя в руки и улыбнулась. – Ты у нас доктор, тебе видней.
– Ладно, давай не будем спорить. Лучше поговорим о чем-нибудь хорошем.
– Да, согласна. Не время ругаться и выяснять, кто прав. Ну ладно, доедай. Я заверну тебе остаток пирога с собой.
Тетушка Дарел достала из кухонного ящика фольгу и бережно завернула остатки пирога.
– Если что, ты всегда можешь присоединиться к нам.
– Жизнь как курорт? Конечно, привлекательно, но я пока не готов уходить на покой.
Сэм сделал глоток остывающего какао и старательно доел все крошки, остававшиеся на тарелке.
– Хочешь, я сам отвезу тебя в аэропорт?
– Не беспокойся, мой милый! Френк за мной заедет, нам есть о чем поболтать в дороге напоследок, – она широко улыбалась, но глаза выдавали грусть.
Тетушке было грустно не потому, что уезжает, и скорее всего навсегда, она грустила о прошлом. О том, что прошло и что уже никогда не вернется. Она любила этот дом, свою маленькую кухню, уютную, пусть и нелепо оформленную, гостиную, своих соседей, большинство из которых жили здесь с самого детства, так же, как и она сама. Ее тоже любили – за простоту, прямоту и неиссякаемую жизненную энергию, которой она щедро делилась с любым, кто испытывал в ней нужду.
Любила Дарел и этот город, и этого когда-то мальчугана, а теперь солидного мужчину, успешного психиатра, которому подарила всю свою любовь и заботу. Теперь ей не хотелось быть ему обузой, и она решила провести остаток жизни на райском острове Гоа на юго-западе Индии вместе со своей лучшей подругой Минни и группой таких же «независимых» пожилых людей. Ее ждали долгий перелет и беззаботная жизнь на берегу Аравийского моря. Возможно, когда-нибудь доктор присоединится к ней, но это маловероятно.
– Ну все, мне пора, – Сэм встал из-за стола, стряхнул крошки с чуть помятых брюк, взял из рук тетушки заботливо приготовленный сверток с пирогом, обнял ее и направился к двери. – Не могу поверить, что прощаюсь с тобой, – он обернулся и, чуть опустив голову, тихо сказал: – Я тебя люблю.
– И я тебя, мой мальчик, не грусти, – она подошла к нему, нежно поцеловала его в лоб и улыбнулась, смахивая предательскую слезинку со щеки. – Ну все, топай, а то опоздаешь.
Сэм вышел из дома, в котором вырос, чтобы уже никогда сюда не вернуться. Ему было не по себе, томящее чувство надвигающегося несчастья не давало ему покоя уже несколько дней, но понять его природу Сэму никак не удавалось. Он только что расстался с единственным