Но, несмотря на солидность построек, деревня оставляла впечатление жалкой перепуганной нищеты. Ни одно строение по-настоящему не покосилось, но все выглядело так, словно вот-вот осядет, покосится и уйдет в землю. Ни дорога, ни дома не были толком досмотрены. Растущие вдоль дороги ивы казались не живописными, а дикими и вредными, словно кожная зараза, слишком долго оставленная без лечения.
Балур посмотрел на все еще бормочущего Фиркина.
– Ну же, как это в сути называет себя?
Фиркин посмотрел на ящера. В глазах пьянчуги тлели угли странного вдохновения. То ли безумие отступало, то ли накатывало с новой силой – Балур определить не мог.
– Деревня, – ответил Фиркин, кивая.
– И? – осведомился Балур, подумавший, что сообщенное совершенно очевидно.
В самом деле, он же не спрашивал, как называется рощица слева от дороги.
– Деревня, – повторил Фиркин.
– Как она суть называется? – допытывался Балур.
– Деревня, – сказал Фиркин в третий раз.
Балур выдернул молот из петель на спине. Летти можно потом все объяснить. Она поймет. И не станет слишком уж переживать.
Затем из непонятного далека явилась мысль: а вдруг старик вовсе не бормочет полнейшую глупейшую чушь?
– Погоди-ка, так суть, значит, название этой деревни есть просто «деревня»?
– Деревня, – подтвердил Фиркин, но вовремя понял, как истолковать появившееся на морде ящера выражение, и, спасаясь от скорой и лютой смерти, забормотал: – Да! Конечно, я хотел сказать «да», но вырвалось не то. Меня предал мой язык. Мои губы спят с моим врагом. Склоняются к братанию, да. Я им не доверяю!
Балур подумал, что ключ к успеху предприятия – замок, повешенный на рот Фиркина.
Когда подошли ближе, Балуру бросилась в глаза странная многолюдность. Когда ящер прикинул количество возможных жертв и лучший способ проломиться сквозь толпу в случае надобности, то понял: на улице почти все население. Оно слонялось бесцельно, натыкаясь друг на друга и на стены.
– А что с ними суть такое? – поинтересовался Балур, снова вытягивая молот.
Все-таки хлипкая толпа. Проломиться можно на раз плюнуть.
– Опоила сочищем их, таки да, – сообщил Фиркин, лязгая зубами с каждым произнесенным словом.
Зубов было немного, причем гнилых и полуразваленных. Но лязгали они с поразительной громкостью.
– Напустила порчи в их мозги и кишки. Они полные дерьма и огня. Огненного дерьма. Хотя для того есть лекарство.
Он кивнул себе, мотая сальным клоком волос.
– И хорошее оно, – добавил пьянчуга.
Балур попробовал языком воздух. Тот неприятно пах Фиркином. Но и его вонь не перебила человеческого запашка из деревни. Ненормального. Больного из-за снадобья Чуды. Дурманящий кровавый смрад цеплялся за Балуровы ноздри.
Гости успели зайти за второй дом, когда их заметили местные. Но даже и тогда их взгляды казались обращенными