Божественный глагол (Пушкин, Блок, Ахматова). Виктор Есипов. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Виктор Есипов
Издательство: Языки Славянской Культуры
Серия:
Жанр произведения: Биографии и Мемуары
Год издания: 2006
isbn: 978-5-9551-0427-0
Скачать книгу
не дитя, хоть и поэт.

      Когда мы клонимся к закату

      Оставим юный пыл страстей —

      Вы старшей дочери своей,

      Я своему меньшому брату:

      Им можно с жизнию шалить

      И слезы впредь себе готовить;

      Еще пристало им любить,

      А нам уже пора злословить.

      Утверждения такого рода, как «я видел свет, кружился долго в нем и т. д.» в начале стихотворения, конечно, представляют собой некоторое преувеличение, свойственное юноше двадцати с небольшим лет и в какой-то степени выдают стремление Пушкина выглядеть более зрелым и опытным, чем на самом деле. Здесь как бы набросан портретный контур будущего Онегина, о котором в первой главе романа Пушкин будет повествовать с известной долей иронии. Но это случится через два года – срок для стремительно развивающегося гения не маленький! Пока же для самоиронии еще нет места… А, быть может, именно в пренебрежении, связанном с его возрастом, и заключается суть обиды, может быть, в какой-то момент их общения многоопытная Аглая обошлась с ним как с юношей, с мальчиком? Во всяком случае, то же стремление представить себя, грубо говоря, более взрослым, различимо и в конце стихотворения: «я не дитя… клонимся к закату… оставим юный пыл страстей» и т. д.

      Ходасевич в упомянутой статье трактует эти стихи существенно иначе:

      «Однако ж, неверно было бы думать, что бешенство Пушкина было вызвано простою несправедливостью Аглаи или ея непоследовательностью. Зная Пушкина, можем мы утверждать, что в поведении Аглаи он усмотрел то, чего терпеть не мог и что всегда возмущало его в женщинах. Ему показалось (и, быть может, он в этом был прав), что Аглая его упрекает с целью воскресить в нем любовные чувства, с целью играть этими чувствами – хотя бы даже намереваясь впоследствии, помучив его вдосталь, ему отдаться. Именно эту тактику называл он кокетством…»[68]

      Нельзя не согласиться, что Пушкин терпеть не мог обдуманного кокетства, но все-таки представляется, что не это стало главной причиной его обиды. К тому же некоторые утверждения в комментариях

      Ходасевича к рассматриваемому стихотворному тексту представляются нам ошибочными, потому что основаны на одном лишь промежуточном варианте стихотворения, где строки 17–20 выглядели следующим образом:

      Я вами точно был пленен,

      К тому же скука… муж ревнивый…

      Я притворился, что влюблен,

      Вы притворились, что стыдливы.

      Вот комментарий Ходасевича:

      «Признавшись, что первоначально он был “пленен” Аглаей, Пушкин тотчас, однако, снижает свое признание, мотивируя увлечение скукой и желанием посмеяться над ревностью мужа (стихи 17–18).

      В следующем стихе свое увлечение он зовет лишь притворством, но не отрицает, что увлечение было им высказано. Каков же был ответ Аглаи? “Вы притворились, что стыдливы”, говорит Пушкин, тем самым указывая, что, не будучи стыдлива (т. е. добродетельна) на самом деле, и а сей раз Аглая такой притворилась.

      Это – указание чрезвычайной важности. Его одного было бы достаточно, чтобы отвергнуть предположение о любовной связи»[69].

      Нам же чрезвычайно важной представляется окончательная редакция этих стихов:

      Сначала были мы друзья,

      Но


<p>68</p>

Ходасевич В. Аглая Давыдова и ея дочери. С. 233.

<p>69</p>

Ходасевич В. Аглая Давыдова и ея дочери. С. 232.