– Вон вы чего боитесь, – усмехнулся Красин и снова взялся за бинокль.
– Я слежу за вашими газетами, читать по-русски я могу гораздо лучше, чем говорить. Вчера один студент убил министра внутренних дел Сипягина. Что это, по-вашему? Россия на пороге страшных событий. Так что, если хотите строить электростанции, едем со мной в Калифорнию.
– Лодка перевернулась! – закричал Красин и бросился вниз по лестнице.
– Куда вы, сэр? – заорал О’Флаэрти.
– Туда! Хотите со мной? Я слышал, что ирландцы смелые ребята!
– Вас не обманули! – бешено захохотал инженер и, выпятив для храбрости подбородок, последовал за Красиным.
Особый отдел Департамента полиции.
Директору Департамента полиции
от инженера-технолога Л. Б. Красина
прошение от 29 июля 1902:
В июле месяце 1897 г. в г. Иркутске мне было объявлено о снятии с меня гласного надзора полиции с воспрещением, однако, выезда в гг. Москву, Петербург и Петербургскую губернию до особого разрешения.
В течение пяти лет, истекших с этого времени, я окончил курс Харьковского технологического института… и теперь уже третий год работаю в области техники, управляя отделом крупной электрической фирмы в г. Баку.
О снятии запрещения проживать в столицах мне до сих пор не было объявлено, из чего я должен заключить, что оно остается в силе. Между тем мне по служебному моему положению нередко представляется надобность бывать в Петербурге и Москве, так как в первом из них находится Правление акционерного общества… Москва же с ее торговыми складами и техническими представительствами всех сколько-нибудь крупных русских и заграничных фирм является для нас постоянным поставщиком различных материалов и машин. …Поэтому я имею честь покорнейше просить Ваше Превосходительство снять с меня упомянутое запрещение и разрешить мне въезд в обе столицы.
22 августа 1902 года Департамент полиции сообщил московскому генерал-губернатору и СПб-му градоначальнику о разрешении Л. Б. Красину проживать в столицах.
Бакинское «общество», промышленники и финансовые тузы, было приятно взбудоражено гастролями Комиссаржевской. Казалось, что знаменитая актриса принесла с собой дыхание непонятной манящей жизни беспокойного Севера, тревожный ветерок столиц. Знаменитость чествовали непрерывно, приемы и обеды следовали один за другим.
Провинциальная роскошь стола забавляла Комиссаржевскую, смешили долетавшие из-за хрусталя разговоры, в которых либеральные восклицания сменялись гастрономическими восторгами:
– Господа, сегодня в газетах – суд приговорил кишиневских печатников-эсдеков к пожизненной ссылке! Какое варварство!
– Рыбы, господа! Попробуйте рыбы!
–