С милицейского уазика сняли форточки, чтобы лучше проветривался салон. Машина эта простая и не балует пассажиров различными приятными мелочами вроде стеклоподъемников. Зато она может ездить там, где и человек-то порой не пройдет – завязнет. Для уазика не нужна дорога – ему достаточно задать направление.
Удушливая волна вони ворвалась в салон. Попов повернулся к водителю:
– Васильич, да ты никак волнуешься? Омельченко, сидевший на заднем сиденье, громко рассмеялся:
– Васильич, а ты не признавайся, вали все на меня! Скажи, что это я воздух испортил!
Николаев что-то проворчал: не обиженно и не сердито, просто для порядку. Сколько бы раз за дежурство они ни проезжали Козловку, парни шутили всегда одинаково. Всегда подтрунивали над ним, хотя он-то им почти в отцы годится, да и по званию старше. Но эти ребята знали, что для них сержантское звание – не потолок. У Омельченко связи в отделе, он обязательно будет прапорщиком, а Попов учится в юридическом, на заочном, значит, скоро станет офицером. А сам он так и останется старшиной. Для водителя дежурной машины это предел. Венец карьеры. Так куда ему рваться?
Он укоризненно покачал головой, нажал на газ, и уазик послушно напрягся. Дальше дорога поднималась в небольшую гору. Слева показался большой добротный дом, обнесенный забором, с множеством хозяйственных построек и асфальтированной площадкой перед крыльцом. Дом построил какой-то фирмач из Москвы, пару лет назад он разбился на машине. Сейчас в доме жил его брат.
Попов привычно окинул дом взглядом.
– Да. Вот такой бы построить. – Он присмотрелся внимательнее. – Вроде здесь все спокойно. Заезжать не будем? – Попов обернулся к Омельченко.
– Не будем.
Старшина обиженно засопел. Его мнения никто не спрашивал. Его дело – крутить баранку да жать на педали. «Ну хорошо, ребятки. Не спрашиваете – и не надо. Сами – значит, сами».
Дорога изогнулась. Еще полкилометра – и показался железнодорожный переезд. Перед переездом должен был стоять знак «Стоп». Железная дорога вела в Алексин, и поезда ходили по ней не больше трех раз в сутки, но все равно знак должен был стоять. Правда, сейчас его не было.
Ближайшая деревня – Юркино, и на карте Калужской области она обозначена как нежилая. Зимой там действительно никто не жил, а летом она превращалась в колонию московских дачников. Эти московские вечно куда-то торопились и проскакивали переезд, не обращая на красный восьмиугольник никакого внимания.
Коллеги из ДПС частенько пользовались этим. Они прятались за домиком обходчика, который с незапамятных времен назывался Чекиной будкой (откуда взялось это название, никто не знал), и ловили московских, пренебрегающих правилами дорожного движения.
Дачники отвечали взаимностью. Хорошенько выпив и закусив на лоне природы, они выезжали по