Батальон собрать было невозможно. Все солдаты по штатному расписанию болтались кто где хотел. Именно болтались, так как согласованности в действиях комбата и комполка практически никогда не было. Видимо, порядок был в воздухе, а на земле был полный бедлам. К основному аэродрому придатком добавлялся ещё запасной. Бойцы там жили, как лесные братья.
Это был вечный, круглосуточный бой. Сергей даже ночевал в кабинете, там он хоть высыпался, ибо офицерское общежитие, куда его поселили, тоже представляло из себя большой бордель в период заката Римской империи. Авиационный полк летал на «МИГах – 25», их называли «летающими гастрономами». Спирт, которым промывались двигатели самолётов, промывал и кишки всего воинского братства. Он был везде: в ваннах, в вёдрах, в трёхлитровых банках, в вазах из-под цветов, в бутылках. Ёмкость тары соответствовала близости её владельца к самолёту.
В соседях с Сергеем был дикорастущий старлей Вася Савицкий из политотдела дивизии, со средним образованием авиационного техника, который постоянно учил Сергея жизни, говоря: «Хочешь расти, пол-оклада отдавай кадровику. Я уже через год старший лейтенант, «окучивающий» комсомол, а по-иному бегал бы с гаечным ключом за реактивным самолётом…». В Васе всё было хорошо. Но он был бабник. Причём приводил на редкость красивых и ухоженных девчонок. Сергею видеть их было невыносимо. Такая красота – и почти под порогом.
Пока Вася спаивал очередную жертву, Сергей, думая, куда бы ему из мужской солидарности пойти перекантоваться, сочинял стихи и дарил их падшим барышням:
Милая, прикрой лицо руками,
Твою улыбку видят столько глаз,
Боюсь, не затоптали бы ногами,
Плохих так много среди нас.
Ты улыбайся, будь нежна, игрива,
Но перед зеркалом, сама с собой.
Тогда, возможно, злая сила,
Тебя не видя, минет стороной.
Но как нежна твоя улыбка,
Что я совсем тебе чужой,
Тебя увидел – и влюблён.
Возможно, что стихи Сергея оказывали на барышень оздоровительный эффект. По крайней мере, ни одну из них Сергей не видел дважды.
А стишки его гуляли по гарнизону:
«Не люби, любить уже поздно,
Любовь меня, уже, не найдёт,
Вспоминай, вспоминать ещё можно,
И меня, и наш гвардейский полк.
Вторым соседом был прапорщик – парашютист, Заслуженный мастер спорта. Он уходил рано утром, почти ночью, когда Сергей ещё спал. С парашютом он прыгал рано утром, до начала полётов. Приходя вечером, Сергей всегда его заставал сидящим на кровати,