Генерал, удивляясь его скромности, спросил.
– Куда же ты спешишь?
– Спасти одну жизнь, которая дороже для меня всего на свете…
– Ты, друг мой, вероятно, имеешь тайну? – добродушно спросил генерал.
– Да, это тайна моего сердца…
– В таком случае прими этот маленький подарок, быть может, он пригодится тебе, – сказал генерал, давая ему сверток золота.
– Если бы вы отпустили меня скорее, это для меня было бы лучшим подарком, – ответил юноша, отказываясь от золота.
– С богом! Пусть господь хранит тебя, – сказал генерал, пожав ему руку.
V
Вернемся на несколько лет до войны.
В провинции Багреванд, недалеко от монастыря Сурб-Ованес (Уч-Килиса), на берегу одного из верхних притоков Евфрата, находилась армянская деревня О… Она была расположена в довольно обширной долине, которую природа щедро наградила красотой.
Две цепи гор с волнистыми вершинами, окаймляя долину, придали ей вид овала. Среди долины, извиваясь, бежал приток Евфрата, который у местных жителей называется Агсу, то есть «чистая вода». И это название было вполне заслуженным. На окружавших долину горах, богатых пастбищами, паслись большие стада овец и скота, а вся равнина была покрыта пшеницей, ячменем, льном и другими посевами; рука земледельца не оставила здесь и клочка невозделанной земли. На этой обширной долине недалеко друг от друга находилось несколько армянских деревень, которые, утопая в садах и рощах, издали казались зелеными островами.
На самом краю долины, в ущелье, стояла деревня О. Дом старшины Хачо (настоящее имя его было Хачатур) богатством и величиной сильно отличался от других. Каждое утро со двора этого дома выгоняли на пастбище около ста голов крупного скота. Его буйволы, волы, коровы и лошади считались лучшими во всей деревне. У Хачо было около тысячи овец, которые паслись на ближайших горах под охраной пастухов. Ему же принадлежала большая и единственная в деревне маслобойня. За деревней была у него прекрасная мельница, жернова которой вертелись круглый год. Но глазным богатством дома Хачо и его опорой были семеро его сыновей, один мужественнее другого.
Они были женаты, и дом Хачо был полон ребятишек всех возрастов – были даже женаты некоторые из внуков, у которых тоже, в свою очередь, были дети.
Таким образом, старик Хачо имел у себя перед глазами несколько поколений; все они жили вместе, работали сообща и как бы составляли свой, особый мир. В деревне сложилось нечто вроде поговорки: «У Хачо столько же детей, сколько скотины».
Из всех сыновей старшины не был женат один, меньшой – Степаник, которому только исполнилось шестнадцать лет. Однако, глядя на его лицо, можно было заметить, что годы еще не дали ему присущей на юге этому возрасту зрелости. Черты его детского, свежего лица были нежны и привлекательны, он был больше похож на девушку, чем на юношу.
Сыновья и внуки Хачо имели свои особые