удержаться на плаву и развиваться. Мы обязаны были использовать любую возможность для увеличения дохода или сокращению расходов. И я увидел способ, как сократить расходы при покупке торговых витрин для нового отдела и тут же поделился им с отцом. И мозги отца в очеред-ной раз туго заскрипели. Разместив заказ в «Оптторге» через бартер, мы автоматически экономили треть суммы. «Сэкономим где-то десятку», – прикинул я быстро стоимость ра-бот. И к таким простым решениям отца нужно было подвести, он не видел их. Услышав же доходчивое разъяснение, отец начинал возражать, высказывать сомнения, но, в конце концов, соглашался. Первое время я не замечал отцовского тугодумия, позже начал нео-сознанно раздражаться в схожих спорах, а уловив причину своего раздражения и особен-ности характера отца, я стал тяготиться споров. Я видел выгодный шаг в бизнесе, шел с идеей к отцу, начинались споры новатора с консерватором. Я раздражался, доказывал. Отец парировал, выискивал возможные риски и проблемы. В конце концов, он соглашал-ся, но я тратил каждый раз силы, чтобы сдвинуть отца, как камень, вперед. Я выматывался с каждым спором. Моя ментальная усталость росла. И весной 2004 года в моем восприя-тии отца появилась критичность – я подверг сомнению его лидерство в нашем деле. Ни-когда прежде подобные мысли не появлялись в моей голове. Отец был абсолютным лич-ностным авторитетом в моих глазах. Мне казалось, он все знает, все может, все делает верно. Трещинки в монолите образа отца побежали незаметно, и выводы меня не радова-ли. Я стал замечать, что отец нерасторопен, крайне консервативен, негибок в мыслях и пассивен в генерации решений. И главный вывод, к которому я пришел – отец не являлся лидером по характеру, коим я его представлял. Он не вел меня за собой, а плелся рядом, периодически покрикивая и одергивая, если я переходил на жизненный бег.
– Да ничего я не решил! – вспылил я. – Просто надо пообщаться там с менеджерами и все! Да – да, нет – нет! Чего непонятного-то!?
– Ну, вот пообщайся, а потом уже говори! – строго посмотрел на меня отец.
– Ясен пень, пообщаюсь! – сдерживал себя я от копившегося гнева. – Завтра будем в «Оптторге», я и поговорю.
Все вышло как надо, согласие мы получили. Пять вертикальных более двух метров шкафов, четыре лицевые витрины-горки, одна тумбочка под кассу и один мини-шкаф – заказ обошелся нам в тридцать шесть тысяч и две недели срока на исполнение. «К концу апреля, то, что надо, как раз отвезем оборудование сразу в торговый центр», – подумал я.
В середине месяца мы повторно заехали в «Родной край», директор оказался на месте, и мы прямиком направились в его кабинет. Прямоугольная комната метров в трид-цать площадью вся была занята длинным массивным столом, во главе которого на боль-шом и солидном кожаном кресле восседал директор – махонький пухленький человечек. Вдоль стола по обеим сторонам стояли стулья.
– Здрасьте! – гаркнул я с порога и плюхнулся на ближайший стул слева.
Директор что-то буркнул и растерянно заморгал, словно попал в ловушку, забегал взглядом между
