А уж в смежной отрасли и вовсе вольготно: там марксистская идеология проявляется в других нормах, других запретах. Этим умело пользовался Л.Н. Гумилев: подвергшись гонениям в исторических науках, он нашел пристанище в географии – преподавал и печатался на географическом факультете Ленинградского университета, проповедовал свои еретические идеи в Географическом обществе. В 1920-е годы известные историки, враждебные марксизму, Ю.В. Готье и С.А. Жебелев обосновались в археологии: марксизм пришел туда с запозданием.
Ну и конечно, при наличии связей с иностранными учеными и при некотором недостатке бдительности или компетентности в проверяющей инстанции (это не такая уж редкость) можно было отправить неугодную дома рукопись за рубеж. Правда, проверяющих инстанций была уйма (отправляя как-то работу за границу и собирая нужную документацию, я насчитал полтора десятка подписей), и многих это отпугивало. Но именно многочисленность инстанций парализовала их охотничий запал, избавляя от ответственности: начальные полагались на дальнейшую проверку, последующие – на предыдущую, никому неохота делать лишнюю и скучную работу.
Нередко я этим пользовался. Упомянутую работу о Косинне (с намеками на Брюсова), которую не удавалось поместить в каком-нибудь советском журнале, отправил в ГДР. В СССР я вряд ли мог бы тогда ее напечатать – уж очень прозрачна была ее направленность (и не только против Брюсова), а вот в ГДР статья, полученная от советского археолога («старшего брата»!), да еще против Косинны, сразу пошла в печать. Статья вышла в ГДР, открыла дискуссию, переведена на французский, а тридцать лет спустя напечатана и на русском.
Поступал я так и с другими статьями. «Панораму теоретической археологии» (с весьма откровенными оценками истории и современного состояния советской археологии) напечатали в США, Франции и Югославии (только сейчас печатается и на русском), статью же, расцененную дома как проявление норманизма, – в Норвегии. Подобные же штуки проделывал мой друг Герман Беренс в ГДР. Описывая эти свои штуки потом в книге, вышедшей уже в ФРГ, он называет их «методом Швейка» (Schweijk-Methode). Мне представляется, что этого названия больше заслуживает другой прием. Перейду к нему.
10. Истовость Швейка. Как известно, Швейк прикидывался простачком, чересчур пунктуально, прямолинейно и старательно выполняя требования и приказания начальства. Тем самым реализуя и показывая их абсурдность (на этом же основаны и «итальянские забастовки»). Советские ученые