– Он самый, – я ответил так же. – Теперь он мой ученик и помощник.
– Наверное, совсем зазнался?
– Не думаю. Но если это случится – ты быстро спустишь его на землю. Как хорошо, что ты не забыла ланский.
– Я пыталась учить Августа, но он говорит, что не понимает ни слова. По-моему, он просто ленится. Папа, а Тьехо говорит на языке виттов?
– Да, и довольно неплохо. Теперь тебе будет с кем поболтать на обоих языках.
– Мы и так постоянно болтаем с Августом.
– Вы друзья?
– Да, он славный, с ним весело. Представляешь, папа, у меня есть горничная, – щебетала дочка. – Вот бы удивились в монастыре! Еще у меня три учительницы, две хорошие, а одна вредная. Они меня учат «всему, что должна знать девушка моего положения», – задрав нос, процитировала она кого-то из учительниц – очевидно, вредную.
– А учитель Августа учит меня математике. Он говорит, что у меня хорошие способности. Папа, – озабоченно спросила вдруг Лайни, – а какое у меня положение?
Я рассмеялся от неожиданности.
– А что тебе говорит по этому поводу герцог?
– Ну, – замялась Лайни, – однажды он сказал, что я ему как дочь. Но я же не его дочь, а твоя! Я всем так и говорю: я дочь доктора Ауробиндо! Август называет меня своим другом – это правда. А вот одна девочка – не буду ее называть, ты потом сам поймешь – назвала меня…, – она замолчала. – Не буду говорить, как!
– И что ты сделала? – обеспокоенно спросил я.
– Сначала ничего. А когда она опять начала меня оскорблять, я сказала, что приготовлю зелье и превращу ее в жабу.
Я расхохотался:
– И она поверила?
– Еще как поверила! Два дня из дома не выходила, родителям нажаловалась, и сейчас, как меня увидит – бежит прочь. По-моему, она просто дурочка…
Я слушал дочку, позабыв о времени – и, наверное, глаза у меня начали закрываться, потому что Лайни вдруг умолкла и взяла меня за руку.
– Ты устал, папа?
– Немного, – я очнулся. – Знаешь, я все никак не могу поверить, что я наконец дома, и мы вместе…
– Это бывает, папа, – по-взрослому улыбнулась дочка. – Ты скоро привыкнешь.
Глава 5
Разговор с Августом – Франциском оказался нелегким. Наблюдательная Лайни сразу заметила, что с ее другом что-то не так: он был расстроен, растерян и явно старался избегать встреч со мной.
Через пару дней я наткнулся на него в дальнем углу дворцового парка. Он рассеянно чертил что-то прутиком на песке и, увидев меня, вскочил и попытался уйти. Я положил руку ему на плечо:
– Подожди, Огюст, пожалуйста. Давай поговорим.
– О чем? – пробормотал он, глядя в сторону.
– Обо всем. С самого начала. Помнишь, как мы с тобой разговаривали раньше?
Я сознательно произнес это. Что творилось в душе Огюста, понять было нетрудно. Он и я очень нуждались в «выяснении отношений» – надо было как-то вызвать его на разговор,