– В жизни ты намного лучше, чем на фотографиях.
– Ты тоже.
Герман не захотел терять ни минуты. Отель, душ, обед? После, только после посещения музея! Он должен убедиться, что нашёл именно то, что искал.
Автомобиль подъехал к художественному музею, и Герман поспешил расплатиться с таксистом. Они вошли в двухэтажное здание начала прошлого века. София купила в кассе два билета. Пока девушка рассчитывалась, Герман огляделся. В холле слева от входа висело большое зеркало. Центральная лестница вела наверх и расходилась на втором этаже на обе стороны – к выставочным залам. Здание и выглядело на свои сто лет: высокие, потрескавшиеся в углах потолки давно не видели ремонта.
– Сюда, – показала направо София.
И они вошли в зал. Герман на мгновение остановился, внутренне весь подобрался. Его лицо стало серьёзным, а взгляд голубых глаз – пронзительно сосредоточенным.
Все шесть картин, принадлежащие кисти Кингсховера-Гютлайна, висели на одной стене. Герман подошёл сначала вплотную, внимательно рассмотрел таблички под каждой из них, затем отошёл от стены на несколько шагов и снова вернулся к картинам. Достав из кейса лупу, тщательно рассмотрел каждое полотно. Лицо его оставалось серьёзным, между бровями пролегла вертикальная морщина, которая его ничуть не портила и, на взгляд Софии, наоборот, делала ещё привлекательнее. Она стояла поодаль и наблюдала за Германом. Наконец он отошёл от своего наследства, посмотрел на Софию и улыбнулся, удовлетворённый осмотром.
– Взгляни на это «Озеро», – обратился он к девушке.
На картине было изображено вечернее озеро. Высокие тёмные деревья на первом плане служили обрамлением всего вида, направляя взгляд в залитую светом даль и уходящее вглубь пространство, наполненное серебристым воздухом. Длинные вечерние тени контрастировали с солнечной дымкой, ещё обволакивающей дали. Ощущение глубины картины автор усилил с помощью холодных голубых, все более блекнущих в отдалении тонов. От воды веяло свежестью и прохладой. Герману хорошо было знакомо это место. Зарисовки делались в окрестностях его родового поместья, которые сами по себе являлись замечательными произведениями искусства. Герман с трудом оторвался от созерцания картины и перевёл взгляд на свою спутницу.
– Картина очаровательна! Ты согласна?
– Да.
– Она словно живая. Я почувствовал дуновение свежего вечернего ветра и ощутил запахи летних трав.
– Да, это удивительно. Как музыка вызывает зрительные образы, так и картины способны звучать, – отозвалась София.
– Я думаю, эта вещь самая замечательная из всего наследия моего предка! А ты знаешь, это озеро – как часть нашей семьи, всего нашего рода.
– Автору лучше всего удаются его родные места. Ведь писать – это то же самое, что чувствовать.
– Согласен, и я бы с удовольствием выпил с тобой шампанского в честь такого события.
– Пожалуй, это стоит отметить. Вызываю такси?
И София,