И сразу же память услужливо вернула ее на пристань в тот момент, когда они выбирали яхту для прогулки. Оксане сначала приглянулась отдельно стоявшая, шикарная яхта, но Тамир потянул ее за собой и сказал, что за прогулку на этой красавице запросят слишком дорого, – она лучшая. Можно подыскать что-нибудь поскромнее. Когда они прошли пирс почти до конца, он предложил подняться на борт небольшого парусника, поздоровавшись с капитаном, как со старым знакомым. И, как потом объяснил Оксане, сбил запрошенную цену, заплатив по минимуму, конечно, из ее, Оксаниного, кошелька. А она, дура, разомлела. Он на каждом шагу подчеркивал, что не нужно сорить деньгами, что здесь все мошенники и нужно обязательно торговаться. Оксане нравилось, как он экономил ее деньги, как был скромен, когда делал заказ в ресторане. Она таяла, словно масло на сковороде, когда он рассказывал, как спешил к ней после работы, как с трудом дожидался окончания рабочего дня, как скучал без нее.
«А Софья, она ведь была рядом, почему не предостерегла, не удержала меня от этой чудовищной ошибки, за которую сейчас приходится расплачиваться? Подруга называется! Хотя, если быть честной, Софья как раз и предупреждала. Но в тот момент надо было не предупреждать, а палкой бить по башке. Ничего и никого я тогда не видела и не слышала, – думала Оксана. – Полное отупение на фоне алкогольного опьянения. Вот это отдохнула барышня! Будет что вспоминать всю оставшуюся жизнь, если выживу, конечно».
В таких грустных раздумьях прошла вся вторая половина дня Оксаны, одиноко сидящей под замком в комнате отдыха. Она курила сигарету за сигаретой и снова и снова просматривала этот проклятый диск. Ей уже не хотелось туда, под звездное небо Анталии. А если и хотелось, то только для того, чтобы всадить острый нож под ребро этого шоколадного натренированного тела.
«Да, нет сомнений, это он. И Софья права, у них украинско-турецкое предприятие. А у кого, собственно говоря, – у «них»? Кто «они»? Кто снимал сцену прощания в моем собственном дворе, когда я уезжала? Кто знал о дне моего отъезда с точностью до минут? Может быть, действительно кто-то из обслуги задействован? Как я разберусь в этом сама?» – думала Оксана, допивая бутылку виски. Но алкоголь перестал действовать на ее организм. Она чувствовала себя абсолютно трезвой.
«Итак, вторую половину я, конечно, отдам. Без всяких сомнений. И надо посоветоваться с Софьей, что делать дальше. Послушать ее мнение. Иногда со стороны виднее», – решила Оксана.
Она тяжело поднялась с дивана, вынула диск и положила в карман халата. Потом на мгновенье задумалась, снова достала его из кармана и, с размаху бросив на пол, с остервенением принялась топтать. Но диск оставался неповрежденным. Он не распался на мелкие кусочки, как ни старалась Оксана. Она подняла его с пола и попыталась разломить руками. Но диск, как заколдованный, не поддавался и этому насилию. В сердцах швырнув его в стену, Оксана упала на диван и горько – в голос – зарыдала. Она не слышала, как в дверь постучали