– Вы не плачьте. Здесь хорошо лечат. – Говорил Алесей. Глядя на этих двоих. Алексею самому отчего-то хотелось плакать. Мать, сколько в этом слове.
– Ой. Вижу. Только успокоиться не могу. Мы с отцом извелись. Нам сказали, без ног ты останешься. – Мария Николаевна пыталась унять слезы.
– На поправку я мама. Все обошлось.
– Слава богу. Чего это я? Я гостинцев привезла. Все свое.
Она вновь бросилась к своим сумкам, начала вытаскивать гостинцы.
– Поедите маленько. Все польза будет. Здесь, наверно, одной кашей кормят. – Кто позаботится о ребенке, кроме матери. Никому не нужно чужое дитя.
– Нет. Кормят не плохо. Но по домашнему я соскучился. И Алексей не откажется.
– Вот, вот. Все из дома. Сальцо. Как ты любишь, подкопчённое. – Она суетилась, никак не могла прийти в себя от радости.
– А как, как лечили-то? – Спохватилась Мария Николаевна.
– Нормально. Ромка пришел и вылечил. – Такое простое объяснение.
– Ромка?
– Ну. Да. Потыкал так, этак. Мне ноги потер. Лехе по хребту двинул. Все и прошло. – Сейчас все было в прошлом и выглядело даже забавным.
– Ты чего его Ромкой называешь. Надо Роман доктора звать. – Что ж у нее сын такой нескладный. Как можно так говорить о докторе.
– Не доктор он. Просто мужик хороший. Санитаром работает. – Толик рассмеялся.
– Так простой санитар? – Мать не могла понять, как может санитар вылечить. Если врач не смог. Их же тому обучают.
– Да. Врачи отказались от нас. А Роман пришел, все в одночасье сделал.
– Отблагодарить надо. По-людски. Чего-то дать. Заплатить. Сейчас даром никто. Хоть гостинцев, денежек дать. – Весь ее жизненный опыт говорил об этом. Сухая ложка рот дерет.
– Мама, успокойся.
– Как успокойся. Надо найти его. В ножки поклонится. А вы кушайте, кушайте. Я сбегаю, отыщу его.
Она нагребла в одну сумку «гостинцев», вышла в коридор.
Ромка сидел, развалившись на стуле, и глядел на цветочек. Сосредотачивался.
– Хорошо. Совсем не плохо, смотрится. Уют и шарм.
Вошел Павел Павлович.
– Что, Рома? – Главврач печально качал головой.
– Что, Павел Павлович? – Опять ему достанется.
– Опять твои проделки. С прежним не успели развязаться. Что творишь? – Павел Павлович подсел к столу.
– Что случилось? – Роман понимал, о чем идет речь. Но желания признаваться в содеянном у него не было.
– Сам не знаешь. Опять прикидываешься. – Павел Павлович не знал, хвалит ему Ромку или ругать. – Я про Марию спрашиваю.
– Она сама просила. – Объяснение глупое, но другого не было.
– Сейчас вся больница стоит на ушах. О твоих делах и в других отделениях наслышаны. До главного