– А ну пшел отседова, молокосос! – грозно объявил толстяк. – Лен, нет, ты видела такого прохвоста?
– Да уж, тот еще проныра! – молвила Лена.
– Я… я отвечаю… Там враг, блин! Там… – Я думал, захлебнусь недостатком воздуха и чрезмерным адреналином, тряс руками, подбородком, всем своим видом выказывал крайнюю степень страха и негодования.
Все же рыбачок смог обратить внимание на мои опасения и шок, видать, жизнь потрепала его немало, а опыт подсказывал, что я все же не фальшивлю.
– Малец, ну, пошли, покажешь, чего там, – сказал он, направляясь ко мне, но вдруг остановился на полпути и прислушался. – Стреляли вроде? Тихо-о. Слышите?
Лицо его стало приобретать совсем другой цвет и иное выражение, мужичок застыл истуканом, впитывая ауру помещения слуховыми нервами.
– Я не пойду туда! – твердо заявил я, сторонясь двери и отходя в дальний угол. – Там жопа полная. Не пойму, что такое вообще случилось. Убивают всех подряд, режут, стреляют. Фашисты вперемешку с какими-то кочевниками. Будто Гитлер с Мамаем сговорились.
– Звездец! Пацан, ты че пургу несешь? – продавец как-то натянуто улыбнулся, но почему-то взял из-под кассы короткий помповик «Фокстерьер», передернул его и сердито посмотрел на меня. – А ну, вали на хер отсюда, козел! Будешь еще мне шутки шутить тут. Мстишь, что ли?
– Слышь, толстый, хлебало закрой свое и помолчи минуту, мля! – неожиданно ответил рыбачок, рука которого зачем-то поползла к набедренному карману, взволнованное лицо еще больше напугало меня.
– Че ты сказа…
За дверью раздались голоса на незнакомом наречии, топот, бряцание железа. Мужик в рыбацком прикиде отпрянул за худосочную крону диффенбахии, росшей в кадке у входа. В его руке блеснул охотничий нож. Я успел уловить его жест и последовал мысленному посылу незнакомца – сделал шаг назад и прижался спиной к стене за высокой стеклянной витриной с туристскими прибамбасами. Пяткой больно стукнулся о стойку огнетушителя.
И в эту секунду в помещение ввалились трое врагов.
Почему именно врагов? Да потому что их странные одеяния и оружие сразу как-то подсказали, что это жестокие люди. Да и чумазые злые физиономии не внушали ничего хорошего. С громкими междометиями они как-то сразу заполонили зал магазина собою и своей отвратной аурой, а передний из них кинулся к решетке и попытался с жутким оскалом на лице достать кривой саблей толстяка. У того отвисла челюсть и вмиг побелели щеки, руки дико затряслись, чуть не выронив ружье.
«Стреляй, урод!» – почему-то мелькнула в моем воспаленном мозгу отчаянная мысль, а ноги предательски ослабли, потягивая безвольное тело вниз.
– Стреляй, твою мать! – вслух вторил моей мысли рыбачок и кинулся на ближнего к нему кочевника, уже заметившего опасность сбоку.
Хвала богам, что в этом подвале оказался