Лица кучера Клодии рассмотреть не удалось. Оно было обмотано шарфом. Мозолистые руки с длинными, пожелтевшими ногтями крепко сжимали вожжи и умело правили конями. Карета остановилась прямо напротив разрытой ямки. Возможно, Клодии только показалось, что во взгляде кучера промелькнули злорадство и торжество, когда он заметил отсутствие креста. От всей кареты, от странной ауры окружавшей ее, как будто исходило победоносное, злое веселье.
Дверца кареты растворилась. Кто-то выглянувший из проема отдал кучеру приказ на чужом, незнакомом языке. Клодия не успела посмотреть на него. Низко пролетевшая птица чуть не задела когтями ее гладкий лоб. Девушка подняла руку, чтобы защититься и услышала гневный неистовый лошадиный храп. На этот раз кони встали на дыбы с такой неожиданной яростью, что кучеру едва удалось удержать их. Что могло так взбесить их? Что могло заставить женщину, выглянувшую из окошечка кареты пронзительно вскрикнуть? Ее полные боли и испуга вскрик сильно резанул по слуху. Клодия почувствовала, что воротник ее полушубка распахнулся, что ослепительно подобно солнечному лучу блеснула на шее золотая цепочка. Маленький крестик, который подарила ей мать на Рождество, сверкнул и отразился, как в двух зеркалах, в темных настороженных глазах возницы.
А у этих лошадей алые глаза, подумала Клодия, отступая шаг назад. Она никогда не видела красных глаз у коней, никогда не слышала такого мерзкого, заливистого ржание. Так могут визжать только бесы, заслышав слова молитвы, или грешники в аду. Словно подчиняясь чьему-то приказу, Клодия накрыла пальцами крестик у себя на шее и отошла к обочине. Кучер не хотел уезжать, это было заметно по его настроению, по тому, как он оглядывается на распутье и на девушку, но раздался щелчок кнута, и карета покатила дальше. Может быть, она исчезнет в снежном тумане еще до того, как минует следующий поворот дороги? Какая разница? Клодия ни разу не обернулась на странный экипаж. Не ее дело, куда спешат путники в такой час. Разве может она посоветовать каким-то чужеземцам выбирать менее норовистых лошадей.
Ее путь лежит в чащу, а эта роскошная карета, должно быть, мчится в один из крупных городов или даже в столицу. Или на Пуи-Де-Дом, подсказал внутренний голос. Нет, это невозможно, одернула себя Клодия, нельзя же все время сочинять. Вряд ли эти чужеземные господа спешат на празднество ведьм. Это было не предположение, а всего лишь фантазия.
А разве вепрь, задирающий путников, это тоже твоя фантазия, насмешливо переспросил внутренний голос, и Клодия вынуждена была признаться себе в том, что сочиненного здесь мало, она должна сразиться