– Дядя, во-первых, присядь. Я приготовил макароны и сам помираю с голоду, давай поговорим за столом, – неуклюжим жестом забинтованной руки я указал на место, словно был официантом хорошего ресторана.
– О-о-о, – он протяжно выжал звук удовольствия и, хлопая себя по животу, стал усаживаться на поскрипывающий стул. На пораненную руку он даже не взглянул. – Эти сорванцы, мои внуки, вытянули из меня всю энергию, я развлекал их часа четыре, а это уже многовато для моего возраста.
– Кстати, как поживает Маргарита с детьми?
– Да, – махнул он рукой, – у них все хорошо, она трудится на кирпичной фабрике в бухгалтерском отделе. Дети здоровы, учатся в третьем классе, умные ребята.
– Бухгалтерия? Это можно расценивать как повышение?
– Да, с деньгами стало немного легче. Еще она недавно познакомилась с неплохим пареньком. Он молод, но работящий и, похоже, любит детей. Про того ублюдка, который оставил на ней следы своих кулаков, никто и не вспоминает. Может быть, только по ночам, да и то, каждый в своих собственных кошмарах. – Его ногти побелели из-за вжавшихся в столешницу ладоней, но он тут же расслабился. – Дети здоровы, а в этом возрасте большего и не нужно. – На его лице пребывало чувство гордости, он был рад, что его семья рядом и не уехала в большой мир, как сделали мы с Лизой.
Я почти ни разу не пересекался с его детьми и тем более с внуками. Так повелось, что хоть родственная связь между нами и была, превращать ее в нечто большее никто так и не решился. И вся их жизнь была для меня лишь очередной короткой историей от дяди или мамы.
– Я рад за них. Мы виделись на похоронах, но так и не удосужились нормально поговорить. Все же, мы так и остались чужими… Жаль, что в небольших семьях бывают такие пропасти между людьми, тем более без причин.
– Это жизнь. Черт ее разберет. Я ни на кого не держу зла и все прекрасно понимаю. Раз вас все устраивает, меня и подавно, – он насадил макаронину на вилку и сунул ее в рот. – Обосраться, какая вкуснятина!
Я громко хмыкнул от такого искреннего восхищения, и он в ответ засмеялся, открыв набитый пережеванной пищей рот. Мы ржали как бестолковые, и этот миг теплым отпечатком остался в моей памяти. Я был счастлив, что у него хватало сил и мужества смеяться в полный голос.
Помню, как он переехал к матери, когда не стало отца – хотел немного поддержать свою сестру в трудную минуту, но в итоге так и не смог оставить ее одну. Мучительная тоска по жене, которая месяцем ранее перестала бороться с раком, подтолкнула его к этому шагу. Таким образом, они с матерью разбавили свое горе друг другом и начали абсолютно