Десять новелл и одна беглянка. Игорь Кудрявцев

купался в лучах славы. Недолго, впрочем: в один прекрасный (ужасный) день мне всыпали (всем талантливым сочинителям рано или поздно всыпают).

      Подвела поклонница (нас одевали рядом), – говорит своей маме: «Он (я) нам так интересно рассказывал про то, что…».

      Так быстро меня мама никогда не одевала.

      Что, я был испорченным ребенком? Не думаю. Ничуть не более остальных детей – и уж точно, не больше окружавших меня взрослых, которых, кажется, я в детстве не особо жаловал. Подсознательно я ощущал, что почти все взрослые хуже меня: злей, лживей, порочней, несдержанней и т. д., – и может быть, хуже почти всех других детей. (Потом, через много лет, я узнаю, что на самом деле все так и есть: большинство взрослых действительно хуже большинства детей.)