Возвращение. Аркадий и Борис Стругацкие

пометки в блокноте. Шейла сидела в глубоком кресле, положив ногу на ногу, и читала Женину рукопись. В комнате было светло и почти тихо, в экране стереовизора вспыхивали цветные тени, едва слышно звучали нежнейшие такты старинной южноамериканской мелодии.

      – Изумительная книга, – сказал Женя. – Я не могу ее читать медленно. Как он это сделал?

      – Гардуэй? – рассеянно отозвалась Шейла. – Да, Гардуэй – это великий мастер.

      – Как он этого добился? Я не понимаю, в чем секрет.

      – Не знаю, дружок, – сказала Шейла, не отрываясь от рукописи. – И никто не знает. И он сам не знает.

      – Поразительное чувство ритма мысли и ритма слова. Кто он такой? – Женя заглянул в предисловие. – Профессор структуральной лингвистики. А! Тогда понятно.

      – Ничего тебе не понятно, – сказала Шейла. – Я тоже структуральный лингвист.

      Женя поглядел на нее и снова углубился в чтение. За открытым окном сгущались сумерки. В темных кустах мелькали искорки светляков. Сонно перекликались поздние птицы.

      Шейла собрала листы.

      – Чудесные люди! – громко сказала она. – Смелые люди.

      – Правда? – радостно вскричал Женя, повернувшись к ней.

      – Неужели вы все это перенесли? – Шейла смотрела на Женю широко раскрытыми глазами. – Все перенесли и остались людьми. Не умерли от страха. Не сошли с ума от одиночества. Честное слово, Женька, иногда мне кажется, что ты действительно старше меня на сто лет.