– Бллли-иин, – сказал внутренний голос.
Люди за полицейской шеренгой выкрикивали какую-то хрень и даже подняли на простыне криво написанный лозунг «Сохраним историческое кладбище». Голубович обернулся в тревожном поиске папарацци – профессиональные парарацци блистательно, слава Богу, отсутствовали, и частично взявший себя в руки Голубович собрался было сказать внутреннему голосу, чтобы тот на минуту заткнулся. Напрасно собрался, потому что на самом деле ребят с фотоаппаратами в толпе было не счесть, многие начали фотографировать еще мобильниками и смартфонами – уже через минуту, но тогда, через минуту, Голубович уже широко позировал фотографирующей общественности, потому что Маккорнейл обернулся к нему, веско произнес английскую фразу, и подкатившая Хелен перевела:
– Пэт Маккорнейл является прямым потомком князей Кушаковых-Телепневских.
– Ка-пец, – сказал Голубовичу внутренний голос.
Голубович и сам, без подсказочек, мгновенно прозрел будущее, как пророк, а что? – губернатору приходится, да, приходится, то и дело приходится становиться пророком, иначе не усидишь в кресле и пары дней; да, так, значит, дорогие мои, тут же пророк стал Голубович и прозрел всю напрасную тряхомудию, которую обязательно развернет приехавший англичанин со своей девчонкой-княжной – пустую, пустую тряхомудию, но наверняка заберущую у него, Голубовича, массу времени и еще мульён напрасно сожженных нервных клеточек. Не так и много их осталось, не так и много! Голубович, будучи очень умным и опытным человеком и, как вы уже поняли, дорогие мои, держа внутренний свой голос за верного товарища и друга, мгновенно прозрел будущее. Но, к сожалению, не полностью и не до конца. Единственное, что он понял совершенно точно и бесповоротно, так это одно: денег не будет. Лажа! Лажа!
– Честное слово, Ваня, я ничего не знал. Ну, ей-Богу! – сказал за спиной Никитин. – Я так понял, что сам мужик потомок белоэмигрантов, только и всего. Ну, гадом буду, честное благородное слово! Ну, блин, век воли не видать! Ей-Богу, блин! Ну, блин, ей-Богу!
– Давай, – буркнул внутренний голос, – давай, блин, пошел, чё стоишь, как памятник Ленину?
– Дорогие друзья! – вдохновенно произнес Голубович, поворачиваясь к народу. – С тобой потом, блин, перетрем, старый мудак, – это он в сторону тихонько сказал Никитину. – Дорогие друзья! – Голубович, распахивая руки, двинулся навстречу людям. – Я рад вам сообщить, что в областной администрации принято решение, отменяющее снос исторического кладбища. Кладбище будет очищено под наблюдением общественности и сохранено. – Народ восторженно зашумел. – Снять оцепление! – отнесся