Пока я трудилась над остролистом, прискакала белка, поглядеть, чем я занята. Отличная особь с длинным хвостом и густым серебристым мехом. Я позвала ее, чтобы подошла поближе, и она с радостью забралась по руке ко мне на плечо и уселась там. Общество диких созданий утешает, а их доверие радует. Я поняла, что за мной наблюдают. Разумеется, я постоянно начеку, чувствую, когда на меня смотрят, но в этот раз я не встревожилась. Присутствие незваного гостя было мирным. Я остановилась и потянулась, расправляя уставшую спину, а белка тем временем спрыгнула и поспешила прочь. На дорожке я увидела худенькую девочку. Одета она была не по погоде, мерзла и переминалась с ноги на ногу в модных сапогах. Она смотрела прямо на меня, и на ее приятном лице читалось любопытство.
– Доброе утро, – сказала я и выжидающе замолчала.
– Здрасте. – Голос у незнакомки был мягкий. – Что это вы делаете?
– Как видишь, – я указала совком, – чиню изгородь.
– Холодновато, как по мне, в саду-то возиться.
Она потерла руки и стала на них дышать.
Я гадала, сколько ей лет. Ростом она была ниже меня, но большинство женщин ниже. Может, пятнадцать? Шестнадцать? Граница взрослости смещается от десятилетия к десятилетию, взад и вперед, теперь я уже не могу точно угадать возраст. Облегающая одежда и явное желание выставить напоказ тело говорили о молодой женщине, а неуверенный голос и речь указывали на неловкого ребенка. Семнадцать, решила я. Немногим больше, чем было мне, когда рухнул мой мир. Когда меня выбросило в будущее, где предстояло скрываться и жить в одиночестве.
– Мне нравится этот дом, – призналась девочка. – Забавно, как он наверху устроился и следит за деревней. У него окна, как глаза с улыбкой, правда?
– Можно и так сказать.
– Я увидела дым над трубой, – продолжила она. – Здесь никто не жил, когда мы приехали. Вы, значит, тоже тут недавно?
– Да, это так.
– Мы месяц. А кажется, что уже вечность.
Она махала руками – и от волнения, и чтобы согреться.
– Тебе не нравится деревня?
– Да нет, место нормальное: поля и все такое, но делать-то здесь нечего.
– Нет того, к чему ты привыкла?
– Не, мы из Бейзингстока сюда переехали. А до того жили в Далвиче. Бог знает, где окажемся потом. Маме просто стукнет вдруг – и все, мы собираем вещи. Она думает, мне в деревне будет лучше. Меньше вариантов во что-нибудь вляпаться. Но тут скорее меньше вариантов на хоть какую-то жизнь.
Я посмотрела на нее внимательнее. В этом юном создании было что-то – что-то притягательное, честное, доверчивое, что редко видишь в незнакомцах. Я поймала себя на том, что думаю, не предложить ли ей чашку горячего шоколада, чтобы согреть озябшие пальцы. Но нет. Приветить