– Да здравствует героическая Советская Армия! Товарищу Демидову – полководцу-освободителю – ура! – прокричал кто-то восторженно из зала. И зал дружно подхватил.
– Ура! Ура! Ура!
А потом грянул шквал аплодисментов. Люди аплодировали стоя – горячо, шумно, азартно. Так, словно они стосковались по вот такому вечеру, когда можно будет вложить в этот гром приветствий, летевших на сцену, где стоял, окруженный своими сподвижниками, знаменитый командарм, всю силу души, всю радость освобождения. Победы, добытой безумно дорогой ценой.
Демидов поклонился тем, кто был в зале – офицерам-фронтовикам, подпольщикам, активистам-рабочим, всем, кто себя не жалел в борьбе с врагом. Но аплодисменты не стихали.
Демидов смущенно обернулся к офицерам, окружавшим его плотной стеной. Аплодисменты только усилились.
– Спасибо, спасибо, товарищи, – крикнул Демидов, – Будем считать ваши горячие приветствия не благодарностью лично мне. Но всем нашим героическим войскам – пехотинцам, танкистам, артиллеристам, летчикам! Спасибо. дорогие товарищи! А теперь… все-таки концерт!
Демидов бегом спустился со сцены. За ним последовали и его офицеры.
Фонари на трех ярусах, опоясывавших громадный зал оперного театра, светили уже не так ярко. Раздвинулся занавес. На сцене бравый морячок развернул во всю ширь гармонь. Кубарем пронеслись в зажигательном танце парни в бескозырках из ансамбля песни и пляски Советской Армии. Гремела медь оркестра. Матросское «яблочко» сменял украинский гопак.
В бельэтаже генерал Демидов нетерпеливо барабанил пальцами по бархату парапета. У генеральского кресла Эйфелевой башней возвышался долговязый Сабатеев.
Барон де Луазон тщательно протер носовым платком линзы полевого бинокля, направил его на сцену. Мощная цейсовская оптика тут же показала Бертрану во всей красе, как головокружительно, выше своего гренадерского роста умеют прыгать солисты советского армейского ансамбля. Де Луазон тяжело вздохнул, наклонился к плечу командарма.
– Мой генерал, хочу сказать – у вас прелестная спутница. Очаровательная, обворожительная…
– Не вздумайте за ней приударить, Бертран. Я вас, французов, знаю, – погрозил пальцем летчику Демидов.
Инин прошептал.
– Бертрану, нравятся все русские девушки, товарищ Демидов.
Барон смутился.
– Оставьте, Инин… При чем тут… Я просто… заинтригован… Когда же мы услышим чудесное пение Джан?
– Когда? – взглянул на Сабатеева генерал.
Полковник развернул блокнотик, сверился.
– После половецких плясок, товарищ командующий. Ария Доницетти… Вот в программе указано. Выступление дуэта. Джан Бергер и солист Большого театра СССР, народный артист-орденоносец Яхонтов. Я уточнял в политуправлении. Данные точные.
Демидов поджал сухие