– Да, дорогой Порфирий Сергеевич, это та самая дырочка, – говорит ему польщенный Чен.
– А это та самая сексуальная пепельница с Джульеткой?
– Да, та самая, Порфирий Сергеевич. А что?
– Выкинь её нахер!
– ???
Как так, мол?
– А я подберу.
– А я не дам.
– А я тогда пенька не дам.
Тут целая история с пеньком. Будет после. Если Чен раскрутит. А пока выкладываем то, что известно в Угадайке.
Уникальный домашний пенёк у Порфирия, в назидание пеньку его собственному, висячему в штанине как замученная земляным трением морковка, ежели её ежедневно вынимать: на предмет: не выросла ли за сутки, и что будет, если её потереть при этом, не на тёрке, конечно, а так:, едва-ечетыре… итак, пенёк-корешок имеет ноль целых девяносто сотых метра в диаметре: по верхнему срезу. А в основании корневища – сто двадцать сантимов. А высотой в три четверти взрослого письменного стола.
Действительно, занесенный как—то раз в квартиру Бима, пенёк этот, является серьезным козырем при обмене не только на пепельницу. Но и, в сочетании с зеркалом, он верно и долго служит хозяину: суперской подставкой под задницу: для одиночных извращений и оздоровительно—деловой мастурбации. А также: для паранормальных игр с весёлыми шестидесятилетками, бывают и такие уникумы: женского полу, разумеется.
Кроме того, и в случае чего, пень повлияет на продажную стоимость хаты.
– Это мой эксклюзив. Наследство, – утверждает и небезосновательно, в течение десятилетий, Порфирий Сергеевич Бим. – Я его даже за долги не отдам.
– А я и не прошу твоего пенька, – отказывает Биму (лет пять подряд) Чен Джу – Туземский.
– Нахрен мне твой пенёк – у меня есть нос от носорога. И скоро ремонт. Некуда нос ставить, а ты про пень свой талдычишь. Пристроить пытаешься? Зачем? Думаешь, мне морковку тереть не на чем?
И чуть позднее поправляется: «Ладно, авось подумаю ещё».
Туземскому жалко расставаться надолго с пепельницей из Вероны: она с Джульеттой, почти что с голой. И даже сдать её в аренду не хочет: мало ли чего натрухает туда Порфирий. Но попробовать пенёк нахаляву: в качестве сексодрома, он не против.
– Ладно, Бим. Я к тебе как—нибудь в гости зайду. Готовь плацдарм. Пробу будем брать.
– Приходи с Дашкой, – раскатывает губёнки Бим, затрагивая насущную тему для него самого: очень уж он смокчет по Дашке, а ещё пуще касаясь наисвятейшей темы для самого Кирьяна Егоровича.
– С Жулькой… та—ак, – прикидывает к носу Кирьян Егорыч, – с Жулькой приду – да. Вполне может быть. Или с Щелкой. Он забыл, что Маленькая Щелочка (в телефоне избито О—ля—ля) на пятом месяце беременности, и потому на пенёк может не сговориться.
А на Маленькую у Кирьяна Егорыча морковка встопорщивается сразу: стоит только подумать, или тронуть её пальчиком…