Это была странная логика либо скрытого предателя, ханжи с двойным нутром, или просто придурка! Неужели во всей отечественной интеллигенции нет ни грамма патриотизма, и она любит всех подряд врагов, которых клеймит её правительство? Что-то здесь не так. А может быть жизнь действительно проще, чем она кажется, и мои коллеги, надутые от своей важности учёные, придерживаются на самом деле именно такой идиотской мысли. Ведь только обожанием США, переходящим в ненависть к её врагам, в том числе и СССР, можно объяснить их борьбу против собственного народа.
Я решил глубже покопаться в этой существенной причине гибели Родины, и предложил своему оппоненту следующий вопрос: «Но откуда такая слепая страсть. Ведь из тех книг, которые вы назвали, вряд ли можно сделать серьёзные выводы о каких-то прекрасных чертах Америки. Больше они рассказывают об уничтожении индейцев, да о заселении страны авантюристами и преступниками, сражающимися друг с другом яростнее, чем волки. Неужели вы не читали других, вполне доступных книг. (Я безуспешно попытался подсунуть ему «Хижину дяди Тома», после которой сам заливался в детстве горючими слезами по поводу несчастной судьбы добрых американских негров. Потом вспомнил о запрещённых в США произведениях Драйзера). И почему вас не устраивали разоблачения «Международной панорамы». Кстати, тогда они были не столь отвратительными, как сейчас, когда стало известно об убийстве американскими секретными службами итальянского премьера Альдо Моро за его беседы с коммунистами, правителя Конго Патриса Лумумбы, главы ООН Хамершельда и многих других патриотов своих стран. За что же вы так влюбились в США?»
В. Соловьёв: «Любить Америку было правильным. Единственно правильным; чем больше официальная пропаганда боролась против американского империализма, тем притягательней и человечней он казался. Журнал «Америка» воспринимался как сборник сакральных текстов и иллюстраций. Я навсегда запомнил замечательную фотографию сочных ярких апельсинов – во всю страницу одни апельсины. Даже этот яркий калифорнийский солнечный цвет цитрусовых воспринимался как протест против серости и безликой скромности того, что несколько позже Александр Градский так точно окрестил совком. Почти все материалы