Во-первых, догматический марксизм, а еще шире – развёрнутая на его основе идеология-идеократия – оказались непреодолимым барьером, и его традиционное советское общество не смогло преодолеть или как-то модифицировать в своей социальной и технологической эволюции. Конечно, существовала инструментальная научно-рационалистическая аналитика для посвященных вне контекста догматического марксизма, однако её влияние на механизм принятия управленческих решений, обучение кадров аналитике были минимальными. О чем можно говорить, если фактически были запрещены работы А.А. Богданова, Н.Д. Кондратьева, И.Р. Пригожина, П.А. Сорокина, Г. П. Щедровицкого. Воздействие на социум в плане его рационализации, самоорганизации, возрастания интеллектуальной компоненты было равно величине отрицательной (не спасала даже традиционная для русского православия икона «Ума приращение»!). В то же время американская (шире – Западная, кроме Японии и отчасти Германии) аналитика с выходом на управленческие аспекты социологии всегда была менее идеологизированной, чем в СССР, не в смысле отсутствия идеологемы американизма, а в смысле свободы для исследователя излагать свою позицию, и форматировалась на иных, научно-прагматичных основаниях. Она была принципиально открытой, пронизывая широко и повсеместно буквально всё – от структур ЦРУ, Госдепартамента, корпораций до курсовых студента, покетбука бомжа.
В 1936 году английская издательская фирма Penguin (Пингвин) начала выпускать массовым тиражом покетбуки (англ. pocket book, «книга карманного [формата]»), доступную по цене многим литературу в мягкой обложке, разнообразную по содержанию – художественную, образовательно-познавательную, в прекрасном полиграфическом исполнении. Сейчас покетбуками называют портативные приспособления (гаджеты, пока ещё дорогие) с целыми библиотеками полнотекстовых электронных книг.
Возникла интеллектуальная ткань, которая сама себя воспроизводила, усложняла, косвенно (дистанционно) управляла социумом, образуя консенсус по нелинейным, нерешаемым в лоб, вопросам.
Во-вторых, методолого-понятийная сетка и научный исследовательский аппарат западной прикладной аналитики были несоизмеримо сложнее советских, приближаясь к многомерной графике, а не к простым раскладам по осям х, у и примитивному здравому смыслу догматов марксизма. Она объективно исследовала сложные реальные многомерные процессы (например, маркетинг нефтяных рынков, рефлексивно-активные среды инновационных процессов, противоборство с другими государствами), активно использовала интерфейсы, методы наглядно-графического отображения данных, что в сотни раз ускоряло восприятие информации по сравнению с вербальными методами. Дошло до того, что советские доктора гуманитарных наук часто вообще не понимали западные