Кларисса снова прикрыла рот ладонью.
– Как же так получилось? – пробормотала она.
Эмма в ужасе переводила взгляд с Клариссы на Трэвиса.
– Вы все неверно поняли. Это не я. Девушка на видео… Это кто-то другой!
– И этот кто-то – твоя копия? – Трэвис закатил глаза. – Дай подумать. Наверное, сестра, потерявшаяся в младенчестве? Твой злобный близнец?
С улицы донесся отдаленный раскат грома. Новый порыв ветра принес уже не песок, а запах мокрого асфальта, первый знак надвигающейся грозы. Потерянная сестра. Брошенная Трэвисом реплика зажгла в мозгу Эммы целый фейерверк идей и версий. Вполне возможно. Социальные службы так и не смогли ответить на вопрос, не бросала ли Бекки своих детей и раньше, но это было возможно.
Похожие мысли крутились и в моей голове. Я ведь приемная. Родители никогда не пытались скрывать, что взяли меня из детского дома, приняв решение в последнюю минуту, и никогда не встречались с моей биологической матерью. Неужели такое возможно? Эта версия объясняла все: и то, что я как привязанная следовала за Эммой, и наше поразительное сходство.
Кларисса постукивала ногтем по столешнице.
– Эмма, я не люблю, когда мне лгут. И когда у меня крадут деньги.
Девушка вздрогнула, будто ее ударили.
– Но на видео кто-то другой! – запротестовала она. – И деньги взяла не я. Клянусь вам!
Эмма потянулась к сумке, чтобы позвонить Эдди, своему начальнику. Он смог бы поручиться за нее. Но Трэвис перехватил сумку и высыпал на землю все ее содержимое.
– Упс! – сказал он без капли раскаяния в голосе.
Эмма проводила взглядом и без того уже изрядно потрепанный томик «И всходит солнце», упавший в пыльный муравейник. Купон на бесплатный обед в бистро подхватил порыв ветра, унес в сторону и опустил на землю рядом с гирями Трэвиса. Телефон и тюбик бальзама для губ приземлились возле глиняной черепахи. Последним из сумки выпал подозрительного вида рулончик банкнот, перехваченный толстой розовой резинкой. Отскочив от пола, он откатился прямо к ногам Клариссы.
Эмма молча наблюдала за происходящим, слишком ошеломленная, чтобы произнести хоть слово. Кларисса подняла деньги и пересчитала их, послюнив указательный палец.
– Две сотни, – сказала она. Затем вытащила из стопки двадцатку с синим росчерком в углу. Почти стемнело, но Эмма различила размашистое «Б» в начале имени «Брюс Уиллис». – Где еще полтинник?
В наступившей тишине стало слышно, как позвякивает «музыка ветра» на двери у кого-то из соседей. Эмма внутренне сжалась.
– Я… не знаю, как они попали ко мне в сумку.
Трэвис тихо фыркнул: «Попалась!» Он стоял у стены, скрестив на груди руки, и насмешливо улыбался.
И тут Эмма поняла, что за спектакль разыгрывался перед ней. С лицом, искаженным от гнева, она развернулась к Трэвису:
– Ты! Ты все это подстроил! Подставил меня!
Трэвис