Градовский механически разделял права феодала по отношению к крестьянам на две группы: 1) экономические права, вытекавшие из поземельных отношений (оброк и т. п.), которые не давали владельцу никакой политической власти[81]; 2) привилегии, жаловавшиеся грамотами в порядке исключения, которые носили характер кормления, не связанного с самим правом земельной собственности[82]. Таким образом, отношения буржуазной аренды, с одной стороны, система государственного кормления – с другой, – вот картина социально-политических отношений в русской деревне удельного времени по Градовскому. Появление жалованных грамот Градовский объяснял, во-первых, кормовым значением привилегий, во-вторых, желанием ограничить власть наместников[83]. С созданием централизованного государства, по мнению Градовского, роль феодалов как органов местной власти совершенно упала[84]. Концепция иммунитета, развитая Градовским, была направлена против теории автогенного иммунитета Неволина, отчасти против взглядов Чичерина и Андреевского. В основе его теории иммунитета лежала схема Аксакова.
Русские сознательные и стихийные последователи Аксакова не случайно увлеклись именно в 60-х годах теориями немецких буржуазных правоведов – Г.-Ф. Пухты, Р. Иеринга, К. Ф. Эйхгорна и др. Крепостнические пережитки в России и Германии в обстановке довольно активной политической борьбы за буржуазные реформы порождала там и здесь весьма близкие по своей природе попытки противопоставить политической борьбе различные формы идеологии, якобы отстаивавшей «…интересы человеческой сущности, интересы человека вообще, человека, который не принадлежит ни к какому классу и вообще существует не в действительности, а в туманных небесах философской фантазии»[85]. Схемы перечисленных немецких историков-правоведов как раз и строились на философской абстракции, ведшей исследователей к полному самоустранению от анализа социальной сущности юридических порядков прошлого.
Концепции Пухты, Иеринга и Эйхгорна послужили теоретической базой для вышедшей в 1869 г. работы